– Ойраты пошли на запад, потому что было пророчество, – сказал Чегодай, – что на западе родится спаситель…
Он вдруг остановил лошадь и натянул лук со стрелой, направляя его в глубину темного леса, старого, ворчливого, как бы недовольного тем, с какого это переполоху люди устроили кровавую бойню здесь, в его вековечном царстве.
– Что там? Турки?
Калмык отрицательно покачал головой. Нужно быть осторожным, подумал я. Ведь именно в Делиорманском лесу спрятался Магомет, когда мы стали стрелять в него из турецкой пушки. Может быть, он и сейчас где-то здесь, в темноте, среди резных листьев папоротника, хотя и прошло уже более суток… Нет, нет, этого не может быть. Скорее всего, под покровом ночи шпион бежал к Балканам…
Чегодай еще с минуту держал тетиву лука натянутой, всматривался меж деревьями и принюхивался.
– Мертвецы бродят, – сказал он, наконец, опуская тетиву. – Ищут дорогу к Эр…
Он не договорил – во тьме вспыхнул огонек, и металлический шарик, вылетевший из глубины леса, вонзился ему в прямо в сердце. Калмык взмахнул руками, упал на землю и покатился вниз по откосу, покрытому солнечной рябью и сон-травой.
– Glauben Sie, er ist tot? – услышал я знакомый голос.
– Natürlich[316], – отвечал другой, незнакомый.
Из леса вышли двое. К моему удивлению, это был не Магомет, а желтый гусар с закрученными наперед висками, с карабином в руках, – ординарец, который перед боем защищал Каменского от бесновавшегося Суворова. Другой тоже был офицер, по виду немец.
– Я не думал, что тут будет еще и мальшик, – раздраженно сказал немец.
– Какая разница, – гусар перезарядил карабин. – Это просто щенок суворовский…
Немец деловито спустился вниз, присел к калмыку, достал депешу и снял с головы покойника парик с красной кисточкой.
– Der Abschaum![317] – он презрительно ткнул покойника носком сапога. – Убиль кого-нибудь в силезскую войну…[318]
– Дай сюда! – гусар отобрал у немца пакет. – Я вечно ходить в штабс-ротмистрах не намерен…
– Ах вот в чем дело! – мрачно проговорил я. – Вы везете в ставку Румянцева другую реляцию, Каменского, в которой всё изложено таким образом, будто бы это он баталию выиграл, а не препятствовал ей… Вопрос только в том, чей доклад раньше в ставку попадет – ваш или Суворова… И Каменский пообещал вам чин, ежели вы устроите дело.
– А ты не дурак, – кивнул гусар и достал маленькое увеличительное стекло. – Хочешь, покажу оптический фокус?
Он поймал стеклом солнечный блик и стал наводить его на суворовский пакет; фокус удался, пакет начал дымиться, а потом вспыхнул ярким пламенем. В лесу закуковала кукушка, и я невольно загадал, сколько лет мне осталось жить.