, прекрасная, прекрасная весь! Говорят, ее написал юноса, восемнадцати лет… В бросюре было написано, сто партию Серпетты будет петь signora Manservisi… Chi vuol godere il mondo…
[322] Ах, эта музыка до сих пор звучит в моей голове!
– А знаете что, – скрыпнул я зубами, – убирайтесь-ка прочь, с вашим театром! Вот вы все, да! Вы, проклятые артисты, шатаетесь по всей Германии, как медведь, проснувшийся после спячки, соблазняете невинных девиц и думаете, что вам это сойдет с рук… Как бы не так! Обещаю вам…
– Нет, нет, она не медвежья, – опять улыбнулся актер (кажется, я говорил слишком быстро, и иностранец просто не понял моей пылкой речи). – Это обыкновенный заяц, заяц, вот, видите…
Он потрепал пальцами рукав своей шубы.
– Fous le camp de chez moi![323] – закричал я по-французски. – Она уехала, и больше сюда не вернется! Так понятно?
– Oui, – вздохнул Иоганн Димитрий. – По-французски я понимаю гораздо луце. Сто с, не буду вас задерживать… Я только хотел спросить, не знаете ли вы, соверсенно случайно, где можно встретиться с синьорой Мансервизи…
– Не знаю!
– Жаль…
Актер поклонился еще раз, развернулся и пошел прочь. Почему бы и нет, вдруг подумал я. Почему бы не расспросить его, раз представилась такая возможность, о русских франкмасонах. Возможно, он знает что-нибудь… В конце концов, весь мой метод основан на внимании к людям, на том, чтобы удовлетворять их элементарные желания, и под этим соусом добывать нужные сведения…
– Постойте! – воскликнул я. – Постойте же, глупый вы русский лицедей! Не в немецких обычаях приходить без приглашения, но еще более скверно отпускать гостя, не предложив ему горячего кофе…
– Звучит заманчиво, – Иоганн Димитрий снова повернулся ко мне и замер в нерешительности. – От горячительной часки я бы не отказался… Сами видите, погода дрянь, снег…
Я усадил гостя у огня, дал ему кофе и коньяку, сам тоже сел в кресло и стал ненавязчиво расспрашивать.
– Расскажите мне, пожалуйста, о государственном устройстве вашей страны, – начал я издалека. – Я слышал о выдающихся государственных реформах, которые провела императрица Екатерина…
– Если честно, – актер немного отхлебнул из чашки, а затем пригубил и более крепкий напиток, – то наси реформы, как же это говорится по-немецки… s’eitern…
– Загнулись…
– Да, загнулись… Конесно, Екатерина Алекссевна мечтала ввести в России конституционное управление и даже собрала парламентскую комиссию по составлению нового уголовного кодекса, но члены комиссии начали спорить между собой… А потом эта война, пугачевсина… В обсем, комиссию распустили. Было ресено, сто до конца войны императрица сама будет всем управлять, самодержавно, при помоси правительствуюсего Сената…