– Расскажите…
– Я не могу. Эти мысли слишком смелы для нашего времени…
– Умоляю вас..
– Хорошо. Видите ли, сударыня, я уже сказал, что я не русский, а черногорец. А потому нет ничего удивительного в том, что я считаю лучшей властью систему, организованную в моей стране. У нас как такового нет царя, а верховным правителем считается владыка Цетинского монастыря. Это и есть та форма правления, которая идеально подходит для всех православных стран – теократия, власть нескольких мудрых старцев, напрямую советующихся с Богом и докладывающих народу Его волю. По сути дела, такая власть и есть власть Бога, а старцы являются лишь посланниками, курьерами. Вы удивитесь, наверное, узнав, что Россия изначально и должна была быть теократическим государством. Первые московские князья были очень слабы и зависимы от монголов, и настоящими правителями России были Сергий Радонежский и митрополит Алексий, в память о котором я и был крещен, а еще позже, во время Смуты, правителем России стал патриарх Филарет, отец первого из Романовых…
– Вы хорошо знаете церковную историю.
– В юности я был послушником в одном монастыре в Черногории, – сказал я. – Я собирался принять постриг, но одна история отвратила меня от этого решения…
– Это, наверное, как-нибудь связано с женщиной? – Тараканова выпучила свои лжевосточные глаза и снова ударила меня веером. – Расскажите же, расскажите немедленно, мой доблестный гардемарин, я всё хочу знать…
– Нет, – сказал я, – это никак не связано с женщиной. Я еще не встретил ту, которой я мог бы посвятить свои помыслы и мечтания.
– Возможно, что и встретили, – княжна весело улыбнулась и тут же прикрыла улыбку веером, оставляя мне возможность видеть только ее темно-карие, слегка раскосые глаза.
Глава восемьдесят вторая,
в которой я воскресаю
Меня разбудил еле слышный металлический звон, смешанный с хлюпаньем плоти. Всё вокруг было в тумане, а в груди нестерпимо жгло.
– Дайте ему еще опия, – сказал знакомый голос. – А то он опять начнет кричать и перебудит всю Шумлу.
– Какой уж тут сон, – отвечал другой голос, ворчливый и старческий. – Московиты под самыми стенами. Ежели они пойдут на приступ, то убьют всех.
Усилием воли я разомкнул веки и увидел Магомета, в одной только белой рубашке с засученными рукавами и окровавленными руками; рядом с ним стоял другой турок, прислужник, жалкий старик с седою бородой и в феске, в простом бумажном халате, со склянкой в руках. Я сам лежал в кровати. Сильно пахло уксусом.
– Вот, очнулся, – равнодушно указал старик на меня пальцем. – Я схожу за опием.