– Обдумал ли ты мое предложение, – спросил великий визирь, – о службе Порогу Счастья?
– Нет, – покачал я головою с набитым ртом. – Я не буду принимать магометанства, даже лицемерно, только ради карьеры; меня не интересуют деньги и титулы…
– Я знал, что ты так скажешь! – засмеялся старик, седая борода его радостно задрожала. – У каждого человека своя слабость. Найдите, что его на самом деле волнует, о чем он мечтает, чего хочет, и сделайте выгодное предложение, тогда этот человек станет вам предан. И я знаю, чего хочешь ты. Ты постоянно думаешь только об одном, – о тайне своего дара, о причинах, сделавших тебя глубоко больным и несчастным человеком, способном видеть на расстоянии далекие страны и даже прозревать грядущее. Казалось бы, это такая замечательная возможность, такая могущественная магия! Вот только видишь ты, как правило, дурные сны. Тебе снятся либо кровавые битвы, либо зверства различных народов; голод, война, свирепые ураганы и землетрясения, египетские казни и монгольские нашествия, кровь и смерть, – вот сущность твоих видений. Ты пытаешься понять, почему, хочешь овладеть своим даром, но не можешь справиться с неведомой силой, и всякий раз она подчиняет тебя и делает тебя жалким червём, копошащимся в навозной куче. Я помогу тебе открыть секрет твоего дара…
Я услышал, как бьется мое сердце. Я почувствовал его, как ежели бы оно само по себе было живым организмом, вживленным в мою грудь. Это было то, чего я боялся более всего: что однажды кто-нибудь попробует подкупить меня не золотом, а знанием.
– В чем же причина моего дара? – пробормотал я. – Скажите мне…
– Нет, это было бы слишком просто, – хитро улыбнулся великий визирь. – Мы играем; сделай сперва свой ход, пообещай мне какую-нибудь глупость, уступку, и тогда я, возможно, раскрою часть своих карт…
– Я не буду более с вами играть, – сказал я. – Я русский. Мы не играем. Мы можем иногда притворяться, хитрить, но мы никогда не врём. Это противоречило бы нашему характеру, нашему стремлению быть открытыми всему миру и видеть брата в каждом человеке. Вы же хотите играть со мной по вашим османским правилам, в игру, потайные ходы которой вы знаете наизусть, и я проиграю вам эту игру. Поэтому мы будем играть по-моему: честный, откровенный разговор без утайки; вы – мне, я – вам…
– Да, – засмеялся хранитель печати, – вы, московиты, и в самом деле славитесь прямотой характера, граничащей с глупостью. Мне вспоминаются фаворит вашей императрицы, Григорий Орлов; я видел его, в Фокшанах, на переговорах о мире. Мы готовы были уступить, после Бендер и Кагула, мы боялись тогда, что русская армия двинется прямо на Истанбул, и молили Аллаха о том, чтобы русские не заметили нашей слабости. Но, по восточному обычаю, мы заломили сразу высокую цену, и потребовали, чтобы московиты убрались из Крыма и из Польши; глупый Григорий Орлов затопал ногами, закричал, что это выше всякой наглости, сорвал с себя парик, бросил его в угол шатра и в гневе помчался в Путурбурк… Неужели ему не сказали, как нужно вести дела с Востоком? Это просто обычай, начинать с самой рискованной ставки, а затем постепенно снижать цену…