.
Я сказала так де Саду, а он усмехнулся: «Добродетели революции весьма далеки от того, что дорого спокойному народу». Это и поражает меня более всего – жертва оправдывает своего мучителя! Революционная логика, требование закона времени, – Боже, как же меня раздражает эта дешевая риторика с непременной апелляцией к братьям Гракхам, к высшему существу, к дрянной мистике! Только и слышно: «предназначение», «предначертание», «наша судьба», «рок революции»… Ежели так, то я против судьбы. Ежели так – то вот она я, приходите и забирайте…
Есть правда, которую высокопоставленные революционные чиновники упорно не желают признавать: нас побили на всех фронтах. Суворов взял Милан, теперь вот пала Мантуя, такими темпами русские доберутся до Парижа уже к весне. Египетский поход закончился полным провалом, флот уничтожен англичанами, а сама армия, скорее всего, лежит сейчас полумертвой у подножия пирамид. По крайней мере, об этом выскочке Бонапарте можно смело забыть, его карьера кончена.
Что же до моей собственной карьеры, то она, кажется, идет в гору. Мне доверили первую серьезную роль – афинской царевны в пьесе Расина. Я без конца повторяю роль, стараясь наполнить ее своими живыми мыслями и чувствами; когда я говорю «ах! многим тварям злым, царь, головы ты снес», мне представляется Робеспьер, каким я видела его однажды – клоун в голубом фраке, с застывшей, зализанной улыбкой блаженства на лице; чистоплюй; честное слово, лучше я проведу ночь с де Садом, нежели еще раз увижу подобного добродетельного евнуха, бр-р-р.
Прости, что я так редко пишу тебе и не отвечаю на твои расспросы.
Всегда твоя Жюстина
P. S. Ох! Даже и не знаю, когда это письмо дойдет до тебя, дорогая Натали. И дело тут не в республиканской полиции, как можно было бы подумать (в конце концов, имею я право на частное мнение или нет). Ходят слухи, что английский флот караулит наши почтовые суда, выходящие из Бреста и других атлантических портов. Ежели это правда, то сообщение между двумя континентами может быть нарушено всерьез и надолго. Но я буду и впредь писать тебе, несмотря на обстоятельства. В конце концов, ты моя лучшая подруга, а не какая-нибудь мадемуазель Марс! Целую. Ж.
P. P. S. Вести с итальянских полей всё мрачнее и мрачнее. Суворов наголову разбил нашу армию на подступах к Ривьере, генерал, ею командовавший, убит, остатки бежали на родину, где их ждет, я полагаю, теплый прием не только со стороны журналистов, но и со стороны жандармов.
Там же, 20 брюмера VIII года
Моя дорогая и любимая Натали!
В Париже очередной переворот; якобинцы снова пытались захватить власть; во избежание беспорядков заседание Совета пятисот было перенесено в Сен-Клу; кончилось тем, что в Сен-Клу явился Бонапарт (внезапно вернувшийся из Египта) в сопровождении нескольких гренадеров и заявил, что не позволит кучке террористов диктовать народу свою волю. «Страной правят не террористы, а конституция», – ляпнул кто-то из депутатов, и был немедленно выброшен гренадерами с балкона. Впрочем, и Бонапарту, как я слышала, расцарапали рожу. Всё это случилось буквально вчера, в полдень, однако слухи распространяются по городу крайне стремительно, и большинство, передавая сии сплетни, зевает, как ежели бы речь шла о чашечке кофе с видом на Сену.