Тем временем со мной приключилась странная история. Я возвращалась с репетиции; поздний осенний вечер, слякоть; как вдруг вижу, перед самым моим домом стоит человек в плаще и квакерской шляпе с пряжкою.
– Скажите, сударыня, – спрашивает он, – это улица Комартен?
– Да, сударь, именно так, – отвечаю я.
В этот момент по улице, разбрызгивая грязь, проносится экипаж, который сбивает моего собеседника, тот падает, бьется головой о булыжник и лежит без движения.
– Подлец! – машу я кулаком вослед экипажу, но всё напрасно – карета стремительно удаляется.
Я бросаюсь к квакеру и пытаюсь привести его в чувство.
– Вас сбил какой-то лихач, – говорю я.
– Вот как. Видимо, причиною всему моя усталость. Я несколько дней добирался до Парижа, и теперь, когда моя цель так близка…
Тут он проводит рукой по своему затылку, и я вижу кро-о-о…
Прихожу в себя и обнаруживаю, что лежу в собственной постели, а квакер сидит на моей кушетке и курит трубку.
– Ну, слава богу, – говорит он, – а то я уже начал было волноваться. Вот бы никогда не подумал, что парижские барышни могут быть такими чувствительными. Некоторые ваши женщины приходят на казнь, как на спектакль, с мотками шерсти, смотрят, как гильотина рубит головы, и в то же время вяжут носки.
– Позвольте, любезный, – строго говорю я. – Как я оказалась в своей квартире?
– Вы сами назвали мне адрес.
– Я назвала?
– Да. Вот, мол, мои два окна на третьем этаже.
– Ну, допустим, я вам верю. Постойте, а как же ваша рана? Вы должны немедленно обратиться к доктору!
– Ерунда, царапина. Я уже ее зашил.
– Как это – зашили?
– Обыкновенно, с помощью нитки, иголки и зеркала. Простите, мне пришлось позаимствовать зеркало в вашей ванной комнате. Вы роскошно живете, должен сказать. Ванная, дорогие обои, оттоманка, бронзовые подсвечники. Очень по-республикански.
– Это всё осталось от предыдущего владельца. Мой отец купил мне эту квартиру вместе со всеми вещами.
– Ваш отец – богатый человек?
– Мой отец – честный негоциант.
– Я не сомневаюсь в этом.
Он снял с головы свою квакерскую шляпу, и я смогла внимательно рассмотреть его: блондин, лет тридцати; швед или голландец, зачесанные наперед височки, угловатые скулы, оттопыренные уши; весь он был какой-то нескладный, кривой, как ложка в стакане воды.
– У вас странный акцент. Вы голландец?
– Скажем так: я жил некоторое время на острове Цейлон.
– В самом деле? Что вы там делали? Занимались торговлей пряностями?
– Нет, поклонялся зубу Будды.
Не буду утомлять тебя подробным описанием нашего дальнейшего диалога. Квакер сказал, что его зовут Симон, раскланялся и поспешно сбежал из моей квартиры, как если бы я была не двадцатипятилетней девушкой с достоинствами, а уродливой старухой. На себя бы посмотрел, бош белобрысый!