— А кто второй?
— Да помощника тебе привез. Вот — Серый. Принимай, и можешь не любить.
— А. Привет, — Витя протянул мне поросшую белесыми волосами кисть.
Ладонь его, большая и сильная, все же не похожа была на ладонь землекопа, да и одет он был чисто и аккуратно.
— Пошли затаскивать. Канистру возьмешь? А мы с Серым — флягу.
— Ага. Ну, заутешаются теперь вконец.
— Точно.
Мы втащили нашу ношу в дом и поставили в сенях, отдуваясь.
— Значит так. Учи его конкретно, все показывай, он потом тебя заменит.
— Лад. А покамест я могу сгонять к вам на шабаш?
— Ну да. Он останется, а ты гони. Только не называй при красноглазом наше высокое собрание шабашем, он взбесится.
— А как его еще называть? Сказкой?
— Вот именно.
Я мало чем заинтересовался в их разговоре. Единственное, что касалось меня — то такая перспектива мне улыбалась. Убежать отсюда было бы не сложно, а уж спрятаться потом я бы сумел.
Гена с Витий постояли еще, погоготали. Гена на прощание угостил нас леденцами в бумажный конвертиках, сел на мотоцикл и умчался, лихо подскакивая в седле на ухабах.
Я остался. Витю, видно, вдохновила идея иметь помощника, и он с азартом принялся вводить меня в курс всех дел.
— Вот смотри, хранилище, сюда они таскают картошку и все остальное. Тут весь инвентарь, а тут — жилье. Наша с тобой комната — вот тут. Единственная приличная. С евроремонтом.
Я усмехнулся, показывая, что шутку понял.
— А вот тут самое главное — «утешение». Пить разрешено днем, утром и вечером. Особенно ночью.
— А что это? — я показал искренний интерес.
— Ну, какая-то смесь, изобретение красноглазого. Что-то вроде «наслаждения», только другая. Крутая штука, хуже жирёхи.
— И мы…ты пьешь?
— Нет, что ты. Это для них. Для нас — «наслаждение». Понимаешь, я тоже сначала удивлялся, а потом прикинул: они же пьют его, как воду, от жажды, ну и тупеют. Сейчас им ничего больше не надо: минимум еды, чтобы не окочуриться, ну и заливай мозги. Полный расклад.
— А зачем?
— Да чтоб пахать, зачем же еще. Мы с тобой что ли будем в земле ковыряться? А эти ин…телекты не хотят марать свои белые пальчики. Вот они и набрали бомжей.
— Я слышал, они тут проходят трудотерапию.
— Чего?
— Ну, лечатся трудом, а потом уходят.
— Не знаю, не знаю. Я здесь уже больше месяца, а вообще, с год. Ни разу не видел, ни одного бомжа у жильцов. Они рабы, Серый, а все остальное — красивая обвертка на парафиновой жвачке.
— Ну, если ты говоришь, что они послушные, как коровы, зачем нам с тобой торчать здесь.
— На всякий пожарный. Тут один недавно чуть не сдох. Я влил в него лекарства и отправил красноглазому.