— Ничего, найдем и ответы, — уверенно и громко произнес Байдалов. — Вещдоки какие-нибудь нашли? Гильзы есть? Сколько ран у убитой, эксперт?
— Одна, — отозвался Саша. — Да вот гильзы нет…
— Куда же она девалась? — Байдалов резко повернулся на каблуках, подошел к порогу, вытянул руку. — Ну, вот так примерно он, гад, стрелял… Гильзу надо искать справа, там, где умывальник. Отодвинь, Рыбочкин, тумбочку, может быть, там.
— Точно! — обрадовался Саша. — Здесь она! Сейчас я сфотографирую… Готово.
Байдалов взял желтую блестящую гильзу с задымленным сизоватым горлышком, повертел в пальцах.
— От пистолета «ТТ», — задумчиво проговорил он. — Но кто стрелял из него? Кто?
— А может, эта чеченка знает? — напомнил Гаевой. — Мы ведь так и не поговорили с ней.
— Ее тоже увезли в больницу, — сказал Байдалов. — Она спала в кабине бензовоза. Доктор боится, что у нее шок…
— Что же делать?
— Ждать. Сейчас составляйте протокол, Илья Андреевич, а я распоряжусь насчет охраны буфета. Завтра с утра мы вернемся сюда…
Он не успел выйти: из темного коридора через порог шагнул шофер и доложил:
— Товарищ капитан, по рации дежурный передал: из больницы сообщили, что буфетчица жива.
— Да ну?! — обрадованно воскликнул Байдалов. — Тогда я немедленно еду к ней!..
Глава 3
«Полк, под знамя…»
Весь полк уже знал, кого сегодня будут провожать в «гражданку». Вокруг отъезжающих собирались группами, давали советы, помогали выбрать самый хороший край, куда стоит поехать и «бросить якорь». А так как в полку служили представители всех национальностей и со всех концов страны, то советы были разные. Сибиряки считали, что лучшего края, чем Сибирь-матушка, на всей земле не сыскать, грузины гостеприимно звали к себе, украинцы приглашали в Донбасс, казахи — на целинные земли, таджики предлагали никуда не ехать, а остаться на месте — работы, мол, и у них хватит… А отъезжающие улыбались: проездные документы уже были в карманах.
Третья рота окружила старшего лейтенанта Тимонина и нескольких солдат, которые сегодня уезжали домой. Им откровенно завидовали, и никто не пытался скрывать это, ведь на лицах все можно прочесть, как в книге. У новичков зависть какая-то отчаянная: у них еще свежи впечатления от гражданской жизни, а свой солдатский пуд соли они только начали. Старослужащие — те сдержанно и чуть снисходительно улыбались: скоро, дескать, и мы двинемся в «гражданку», ждать осталось недолго…
В такие минуты не хотелось ни о чем говорить. Солдаты сидели на скамейках возле казармы и молча курили. Высокий, большелобый сержант с зеленовато-серыми задумчивыми глазами тихонько перебирал клавиши баяна. Грустно вздыхали басы, и, словно споря с ними, заливался в небе жаворонок.