Ник кивнул, и Отец-настоятель махнул ему рукой в сторону двери. Николас вышел, испытывая смущение, граничащее с раздражением, по поводу того, как эти люди относятся к Каину. Он не очень верил, что тот может без причины убить человека, и вообще показался ему лишь слегка странноватым, но не «непонятным существом». Ну, не считая его внешности, конечно. Он спустился на первый этаж, и прошел в указанную комнату. Дверь была плотно прикрыта, но не заперта. За ней Николас обнаружил стоящего на коленях монаха, уставившегося в стену. Со спины его фигура во всем походила Отца-настоятеля, за исключением того, что вместо лысины голову прикрывали жесткие черные волосы, с аккуратно выбритой тонзурой. Ждать пришлось долго, от нечего делать Ник размотал повязку на голове: она уже не болела. Руки нащупали изуродованное, смятое и сросшееся как попало, ухо и рубец на голове. Он сразу представил, как это выглядит и ему стало ужасно обидно за это уродство. Он много раз видел чужие шрамы, но не испытывал по отношению к ним каких-то сильных эмоций. С людьми случается всякое и это не повод дурно думать о них, но в глубине души он был уверен, что с ним то ничего такого не случится, и лицо его останется целым навсегда. А тут такая досадная рана. На его глаза уже готовы были навернуться слезы, но тут он вспомнил все, что случилось с ним за последние дни, и эти переживания по поводу уха стали отвратительно смешными. От ощупывания уха его отвлек брат Енох, видимо завершивший молитву и подошедший к нему совершенно беззвучно. С его открытого, широкого лица с неуловимой печалью смотрели большие черные глаза. Монах стоял на месте, и ни говоря ни слова продолжал сверлить юношу взглядом. Николас по началу немного растерялся, но после все-таки обратился к нему:
- Отец настоятель сказал мне взять у вас одежду и, наверное, отдать вам мою.
Брат Енох кивнул, и пододвинул к нему плетеную корзину, после чего пошел к левой стене, у которой стояли полки. За то время, пока он там копался, Николас успел снять свою одежду, кинуть в корзину. Печально звякнул последний наколенник. Где остались шлем, и латная левая перчатка он не помнил и сам. Мужчина протянул ему сверток одежды: просторную суконную рубаху, плотные штаны и тряпичные ботинки на завязках и с кожаной подошвой. Все оказалось почти в меру. Монах все так же молча смотрел, как Ник одевается. Николас немного помялся, не зная что еще сказать, но в итоге просто поблагодарил его, и ушел. Брат Енох проводил его своим печальным взглядом. Идя к выходу Ник из любопытства заглянул в пару комнат, но не увидел ничего интересного: пустая столовая, и такая же пустая келья, однако он заметил лестницу, ведущую вниз, и запомнил, что в монастыре есть погреба.