– И без того хватит кровушки православной на сегодня, а вы ещё хотите. Не стоит. Надо думать, как осаду выдержать. Чую, вернутся большевики по наши души с большими силами, и нам конец.
Накаркал! Вернулись на следующий день с утра, но уже с солдатами, пошли на приступ деревеньки. Но не тут-то было! Не лаптём щи хлебали хозяева в Пустошке! Многие прошли по две войны – японскую и германскую и кое в чём разбирались. Что-что, а стрелять умели! С последней войны пришли с винтарями, так что оружие было и пользоваться им грамотно мужики умели.
Вошли в деревню большевики, а она пуста! Ни единой живой души! Только деревенский юродивый Федя Сымон месил ногами грязь на улице, приставал к солдатам, хватал за стремена, бежал рядом с конём, просил закурить. И всё!
– А где народ? – спрашивал его пожилой усатый командир.
– Дай закурить, скажу.
Подал юродивому кисет, тот отсыпал, не скупясь, хорошую горсть табаку себе в карман, не торопясь, обстоятельно скрутил папиросу.
– Где народ? – терял терпение командир. – Говори, курить-то тебе дали. Вон сколько отсыпал табачку. Знаешь, где все жители?
– Знаю, – сильно затянувшись, Федя двинул вдоль по улице.
– И где?
– А нету! – с застывшей на лице блаженной улыбкой отвечал Федя.
– Не-ту-ти!
– У-у, окаянный! – замахнулся командир плетью на Федю, но так и не смог ударить, пожалел. Что с него взять? Юродивый, он и есть юродивый.
Красноармейцы проверили избы: всё имущество, посуда на месте. Даже в печках стояли чугунки с обедом. Заглянули в амбары – пусто. Ещё часа три отряд находился в деревне, потом выдвинулся в лес, занялись его прочёсыванием. Вот там-то и были обнаружены жители взбунтовавшейся деревеньки.
Женщины, старики и дети вышли из леса и по образованному коридору ушли по домам. Мужики остались в лесу, заняли оборону.
Спешились, попытались с ходу взять их, не удалось. Оставив убитыми пятерых солдат, командир срочно отправил нарочного в район за подмогой, своим отрядом старался блокировать бунтарей, зажать их между болотом и старой лесопилкой.
Ефим собирался идти на луга за волами, как над Вишенками набатом загудело било: пожар! Опрометью выбежал на улицу, крутил головой в поисках дыма, но нет, над деревней стоял чистый весенний день. Люди бежали в сторону бывшего общинного дома, в котором теперь заседал местный Совет во главе с Кондратом-примаком и Никитой Семенихиным.
Данила, дед Прокоп тоже были на улице.
– Не знаешь, паря, к чему это? – старик присоединился к парням, направился вместе с ними к Совету.
Навстречу им попались два всадника, что в охлюпку пронеслись по улице и тут же скрылись в лесу по дороге в Борки.