Спустя годы он ещё не один раз будет вспоминать свою родину, и всегда в первую очередь на память будет приходить вот эта картина – сноха и внуки, стоящие на той стороне гати, провожающие своего дедушку и свёкра. И рядом – Лосев-младший. А за ними – его деревня Борки и сады, им посаженные, что тянутся до самых Вишенок.
– Ну что, радость моя? – отец Василий расхаживал по хате, потирая руки. – Вздрогнем, как в добрые времена?
Матушка Евфросиния уже накрывала стол, ставила самовар, не упуская возможности поговорить, перекинуться словцом с гостем.
– Успеешь, батюшка. Дай поговорить с человеком. Тут о нём столько разговоров, слухов, а он к нам, друзьям своим, не ногой. Это как понимать, Макарушка?
Наверное, сказать, что здесь, в семье священника, Щербич чувствовал себя как дома, будет неверно. Ему всегда казалось, что лучше, больше, чем дома. Вот и сейчас он сидел у печки, смотрел на хлопоты хозяев, и тёплая волна благодарности снова нахлынула, затуманила глаза. Хотелось высказать всё то, что чувствует он в доме священника, своего друга, но слов не находилось.
– Вот опять что-то, как у красной девица, глаза на мокром месте, – пожаловался Макар Егорович. – С чего бы это?
– К добру, Макарушка, к добру, – матушка на мгновение прикоснулась рукой к плечу гостя. – Значит, не очерствел душой-то, Макарушка, человеком остался, не озлился на белый свет. А это, по моему бабьему разумению, высшая похвала для мужчины. И не сдался, не сломался, но и не озверел на людей. Только сильные духом на это способны, дружок ты наш родной.
– Ну-у, скажешь тоже, матушка. Мне прямо неудобно, – потупил взор Щербич.
– Всё правильно, Макар Егорович, – поддержал жену священник. – Не только уста младенца глаголют истину, но и женщины некоторые тоже способны на это. Однако не пора ли к столу?
Первое время за столом не говорили, разве что гость считал своим долгом лишний раз похвалить хозяйку за вкусный обед. Хозяева ждали, что сам Щербич расскажет, поделится новостями из первых рук. А он не хотел, не хотел расстраивать хороших людей, загружать их своими проблемами. Он справится, сам справится, нечего перекладывать на чужие плечи, хотя это и такие могучие плечи его друга отца Василия.
– Что дальше, Макарушка? Семья, слышали, у Лосевых? Хорошие люди, нет? – не выдержала матушка Евфросиния.
– С семьёй пока в порядке. Люди хорошие, надёжные. Но неспокойна душа всё равно. Веры властям нет, могут перекинуться на внучат, невестку. Я чувствую, что и Степана арестуют со мной вместе. Нет, я не пророк, – видя, что матушка замахала руками, не соглашаясь. – Но немного изучил коммунистов. Поверьте мне, мои родные, а я чуть-чуть разбираюсь в людях. Дай Бог, ошибиться, но их тезис «дети не отвечают за родителей» даст сбой на моей семье. Или частичный сбой, – уточнил через мгновение.