Садиться в телегу не стал, снял шапку, шёл рядом, высоко неся голову, смотрел на земляков, прощался. Почти вся деревня Вишенки высыпала на улицу, стояли у плетней, молча смотрели, как уводили отца и сына Щербичей. Часть женщин и мужиков пошли следом, проводили за околицу и ещё долго стояли, махали руками вслед. Та же картина повторилась и в Борках, через которые пришлось идти процессии.
– Крепись, Егорыч! – Михаил Михайлович Лосев махал зажатой в руке палкой. – Не поминай лихом! Не переживайте, крепитесь! Нас с тобой не сломить!
Макар Егорович разглядел в толпе невестку, внучат, что прижались к мамке, рядом с ними стояла жена Лосева Вера с сыном Лёнькой.
И ещё кричали из толпы, прощались. Спасибо, конвой не вмешивался, не мешал. Так же, как и в Вишенках, вся толпа двинулась следом, проводили до гати. В Слободе долго, больше версты, бежал за обозом юродивый Емеля. Плакал, кидался землёй в конвой, плевал в их сторону.
Где-то под Питером, впрочем, теперь уже Ленинградом, вагон, в котором ехал Степан, прицепили к другому составу. А поезд, где находился Макар Егорович, повернул на север.
– На Соловки, – мгновенно разнеслось среди выселенцев. – Обратной дороги нет! На смертушку везут.
– Слава тебе, Господи! На Соловки! – тихо молился в углу вагона Макар Егорович Щербич, отпустивший к этому времени густую бороду и пышные усы. – Это знак, знак свыше, слава тебе, Господи!
– Отнять! Отнять всю землю! – ревела одна часть собрания. – Или пускай идут в колхоз, будут как все, нечего им наособицу жить.
Они будут для нас, как бельмо на глазу.
– Нет, сохранить! Оставить! – ревела другая часть.
Ефим молча сидел, не встревал в перепалку. Данила нервно курил, смачно сплёвывая на пол.
– Какой же кулак Данила Кольцов? – в который раз начинал Аким Козлов. – Детей, считай, девять душ да они с жёнкой? Ну? Что такое две десятины на такую семью? Вот я и предлагаю оставить Гриням и Кольцовым всё как есть – три десятины на две семьи. Они же родичи, поделятся друг с дружкой, раз не хотят в колхоз.
Никита Семенихин, который недавно вернулся в деревню после службы в Красной армии, а теперь был секретарём партийной ячейки в Вишенках, вёл собрание.
– Я согласен. Но у них очень хорошая земля: воткни оглоблю, телега вырастет. А колхозу достаются бросовые земли, даже целик в некоторых местах. Это как понимать?
– Так ещё их родители удобряли эту землю. Посчитай, каждую весну по сколько возов перегноя развозят по полям. Потому-то и землица благодарна, отдача есть. А если ты, кроме пепла табачного да птичьей какашки, на своём наделе больше ничего не ронял, оттого и урожай такой, – гнул свою линию Аким.