А Ефим остался стоять, глупо улыбаясь, не веря своим ушам.
У него будет ребёнок! Его ребёнок, его дитя, его кровь и плоть! Господи, неужели?! Неужели и он почувствует себя отцом, родителем?! Гос-по-ди! Счастье-то какое!
– Марфа, Марфушка! – зашептал вдруг Ефим.
Она обернулась, услышав.
– Чего тебе?
– А как же Глаша, Данила?
– Потом, потом, Ефим Егорович, потом. Будет дитё, вот тогда и будем думать, как и что. А сейчас иди, работай, не стой над душой. Ты своё дело уже сделал, остальное я сделаю не хуже тебя.
Не чувствуя под собою ног, Ефим направился домой. А самого распирало от радости. Хотелось прямо вот сейчас зайти в хату, рассказать, обрадовать Глашу, поделиться с ней такой приятной и долгожданной новостью. Он уже и сделал, было, шаг в сени, но вдруг остановил себя, замер, как вкопанный.
«А как же Данила? Как он отнёсётся? А Глаша? А Марфина семья?
У них же детишки старшие всё понимают, как они отнесутся? А люди? Они что скажут? О, Господи! Я же знаю Данилу, а как он? Выходит, счастьё моё и не такое безоблачное? Как же так?
Неужели я не имею права быть отцом, родителем? А как Марфа? Ей каково? О-о! Господи! Как же так? Как быть? И что ж это за счастье, если рядом куча народу из-за твоего счастья становится несчастными?»
С этого дня Ефима как подменили. Замкнулся, всё чаще старался уединиться, уйти, чтобы никто не мешал ему думать, радоваться и переживать. Вот именно: радоваться и переживать. И как это совместить – радость и сомнения, страх, что нет-нет да закрадывался в душу, выворачивал, крутил её как хотел?
Да, он верит, свято верит, что Марфа сдержит слово, родит и передаст ребёнка ему, Ефиму Гриню. Дальше что? Вот так возьмёт эту кроху и принесёт в дом? А что он скажет Глаше? Скажет, вот, мол, наше дитё, мы его вместе с твоей сестрой родили, ты уж не обессудь, что не посоветовались и согласия не спросили.
И тут же успокаивал себя. Успокаивал тем, что Глаша – умная женщина и, как никто другой, прекрасно понимает, что иного способа завести в их семье ребёнка, как взять его со стороны, нет и не будет. Так почему бы не у её сестры? Это же родная кровь, самый близкий родственник. И Ефим, муж, вроде как участие принимал. Во-от, всё одно к одному. Может, по поводу Глаши и не стоит так волноваться, переживать? Надо загодя поговорить с ней, подготовить. Смирится, куда денется.
А как Данила? Да, здесь полный тупик. Если с Глашей где-то глубоко, так глубоко в душе, что еле видно, ещё теплится надежда на благополучный исход, то с мужем Марфы воистину полный тупик, стена, мрак, жуткий мрак и ни капельки просвета, ни единого проблеска. Ефим боится даже развивать мысли в этом направлении дальше, боится представить, что за этим может последовать.