– Нет, братцы, я в такие игры не играю, – заговорил, наконец, Макар Егорович. – Батюшка мой, царствие ему небесное, так воспитал меня, что я – самый мирный человек. Ни к чему мне это мальчишество, махание шашкой. Нет, увольте. Я понял, отец Василий, как ответил ты вербовщику, и моё слово твёрдое – нет!
– Какие ж вы хорошие! Прямо хоть к ране приложи, – возмутился Логинов. – Иметь всё, а тут отдать без боя. Я не узнаю вас, друзья мои, не узнаю.
– И что ж ты предлагаешь, Николай Павлович? – оживился батюшка.
– Если эта голытьба сообразила сообща отнять власть, так почему мы не способны объединиться да защитить её, ту нашу власть? Иль кишка тонка?
Спор разгорался с новой силой. Дело доходило до рукопашной, когда Макар Егорович хватал за грудь бывшего старосту деревни Вишенки. И тогда между ними становился священник отец Василий.
– На личности не переходить! – гремел голос батюшки. – Берите с меня пример, заблудшие друзья мои, и все у вас наладится.
С самим хозяином мериться силой гости как-то остерегались, не пробовали, зная его силищу и крутой не в меру нрав.
– Нет, ты мне скажи, Макарушка, – в очередной раз допытывался Николай Павлович. – Тебя устраивает нынешнее положение дел? Твоё теперешнее место в обществе?
– Да! – твёрдо стоял на своем Щербич, и тут же с не меньшей уверенностью утверждал обратное: – Нет!
– Тогда какого рожна ты остаёшься в стороне, скажи мне, Исусик?
– Война, кровь – это не по мне, – не сдавался соперник. – Что может быть страшнее крови односельчан на руках, руках православного человека?
– Истину глаголешь, сын мой! – вскакивал с места батюшка.
– А прихода, возвращения царя на трон не желаешь? – не сдавался бывший староста деревни Вишенки.
– Желаю.
– Так помоги этому, чёрт тебя побери! Ты же можешь! Это в твоих силах!
– Нет, не буду. Я – мирный человек.
– Ах, ты хочешь остаться в стороне? С чистыми ручками? Загребать жар чужими руками желаешь? На чужом горбу в рай въехать намериваешься?
– Последний раз тебе говорю, что я против новой власти. Но против её не пойду! – отвечал честно, но загадочно.
– Чистюля! Хлюпик! Слюнтяй! – выходил из себя Логинов. – Червяк земляной! Убожество трусливое!
– А вот за это можешь и по зубам схлопотать, – подскакивал с места Щербич, пытаясь достать до челюсти соперника.
Но тут вовремя с завидной сноровкой для его большого тела вклинивался отец Василий, и опять за столом воцаривалось временное перемирие.
– По маленькой? – пытливо обводил взглядом гостей хозяин, а руки снова и снова наполняли водочкой рюмки. – За мир, за смирение, за уважение к противнику, иль мы не старые друзья-приятели? За благородство!