Никак не хотела веревка завязываться под балкой: не хватало роста, чтобы сделать узел. Пришлось вставать на цыпочки, тянуть руки кверху. В какой-то момент стоящая вверх дном бадейка не выдержала, ускользнула из-под ног, и Глаша сорвалась, полетела, плашмя грохнулась вниз в свежую, ещё тёплую коровью лепёшку.
– Твою гробину мать! – заматерилась грубо, по-мужски, крепким матом, судорожно трогая руками грязное, липкое лицо, выплёвывая изо рта навоз. – Да что ж это такое! Повеситься даже по-человечески не могу, прости Господи! Да что ж это за жизнь такая? Чего ж я такая нескладная, невезучая, непутёвая?
Ухватила руками подол, вытерла в спешке лицо, стала искать уроненную веревку, но найти никак не могла, а ещё раз наступила ногами на коровью лепешку, а потом и руками попала туда же.
– Да что ж за наказание на мою голову?! – исступленно шептала, продолжая шарить руками у ног, пока опять не натолкнулась на кучу.
– Да что ж это такое? Знать, не судьба, – обессилено присела у стенки, уронила голову, зарыдала, размазывая слёзы грязными руками по выпачканному навозом лицу.
Сколько просидела так, не помнит. То ли была в забытьи, то ли вдруг на самом деле уснула, но очнулась, пришла в себя, вспомнила всё, ужаснулась и опрометью бросилась вон из хлева.
Через плетень в конце огорода не перелезла, а перевалилась, зацепившись концом платья. Резко, сильно дёрнула за подол, с треском разорвала ткань. Поднялась и снова бросилась в сторону Деснянки, интуитивно выбирая направление на омуты, не замечая начавшегося дня, серого, тяжёлого тумана над рекой.
Над обрывом не остановилась, а прямо с разгона, без раздумий кинулась вперёд, в тёмную воду омута. Холодная вода мгновенно сжала, перехватила дыхание, сомкнулась над головой.
Мишка Янков только что приплыл на омуты, сидел в лодке, готовил снасти, попыхивая постоянной для такого случая самокруткой, что, казалось, навечно приклеилась в углу рта.
Сначала услышал топот бегущего человека, привстал в лодке, стараясь сквозь туман разглядеть, кого это нелёгкая несёт в такую рань? Но не рассмотрел, не успел, только увидел, как мелькнул женский силуэт в воздухе и тут же скрылся под водой, буквально в метре от лодки.
Вода не сразу приняла утопленницу, сначала выбросила со дна.
Вот она замахала, замолотила руками по воде, но тут же снова стала тонуть. Мишка еле успел ухватить руками за волосы, подтянуть к лодке.
– Погодь, погодь, – одной рукой держал утопленницу, а другой, как веслом, пытался выгрести к берегу. – Не вовремя, дурья твоя голова, сомов всех распугала.