Поражённый известием, огорошенный новостями, Макар Егорович так и не притронулся к пище. Вот так дела, как сажа бела! А он тешил себя, успокаивал, наивный, надеясь на лояльность к большевикам и, как ответную реакцию, их к нему. Неужели им не нужны деловые, предприимчивые люди? Неужели можно создать новое государство без магазинов мануфактуры, без засеянных полей, без заводов и фабрик? Зачем они так? Зачем уничтожают элиту, людей грамотных, думающих? Неужели можно вот так, из ничего, создать благополучие, достаток? Поднять страну? И кому, кем? Вчерашним солдатом и матросом? Господи, какой бред! Да, среди них попадаются самородки, но их надо готовить, как готовит Макар Егорович Гриня и Кольцова. Но на это нужны время и деньги.
Да, деньги. Надо сейчас же посетить банк, узнать о своих счетах. Только бы не повторилось как со Щёлоковым. Но ещё остаётся надежда, что на селе мужик не так политизирован, ему бы хлебушко вырастить да детишек поднять.
– Дальше-то как, дальше-то что? – Щербич больше спросил себя, чем собеседника. Но ответил Алексей Сергеевич.
– Формируется армия по борьбе с большевиками под командованием генерала Юденича. Я сплю и вижу себя в её рядах, в борьбе с этим режимом, этими бандитами. Она выдвигается к Петрограду, чтобы в колыбели удушить этого чудовищного младенца, это исчадие ада. Запад обещал не только финансовую помощь, ты понимаешь?
– Да-а, – то ли одобрил, то ли высказал порицание, недоверие Алексею в его планах.
– И на юге, на Дону, доходят слухи, что и в Сибири не мирятся с правлением большевиков.
– Да-а, – в который раз неопределённо ответил Макар Егорович. – К чему идём, что будет, до чего довоюемся? Это ж как получается? И с той, и с другой стороны стоят свои же, наши, русские, российские мужики. Неужели, Господи? Спаси и помилуй, Царица Небесная, Русь нашу.
На этом не кончились удары судьбы. Счета арестованы, причину и когда будет ясность с деньгами и активами Щербича Макара Егоровича, объяснить не соизволили. Все банки давно были национализированы, но до сих пор он не испытывал затруднений: всё шло как и раньше. И вот теперь… Домой вернулся не в радужном настроении, убивала неопределённость.
Зима как-то быстро, без раскачки вступила в свои права, завьюжила, заметелила, заморозила. Вишенки, Борки, Слободу засыпало снегом, отгородило не только лесами да болотами от всего мира, в первую очередь от бушующих войн, от дележа власти, от кровопролития, от беснующихся политиков.
Без лишней нужды куда-либо ехать, идти желания не было. Разве что мужики выходили на Деснянку, глушили рыбу обухом по льду на мелководье да ставили петли и силки на дичь и птиц. Да какой-нибудь нерадивый хозяин пробирался на лошадке сквозь снег за речку в лес, отыскать сухостой, срубить одно-другое деревце, распилить, привести на дрова.