«Я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины». Маргаретт Митчелл.
Я вышла на террасу и, закрыв лицо руками, горько заплакала. Внутри у всех есть темная сторона, и все мы монстры. Уставившись на ночное небо, я слушала вой сирен и сигналы машин, которые все еще не спали. Я не знала, хотела ли находиться тут какое-то время назад, но была уверена, что это не мое место сейчас. Но как сказать об этом Адаму и моей дочери?
— Ты настолько несчастна? — услышала я голос за спиной.
Обернувшись, я всмотрелась в лицо Адама и чувствовала какое-то странное волнение. Какую-то странную близость. Он словно почувствовал пламя внутри меня. Словно знал, что за моей улыбкой и согласием скрывается метание и непонимание самой себя. У меня было столько мыслей, но ничего не задерживалось надолго. Эмили пыталась уберечь меня от правды, но становилось только хуже. Я чувствовала себя чужой, и никто в целом мире не мог мне помочь. С Адамом я была в безопасности, но кроме этого его знало лишь мое тело, но не мое сердце. Я не узнала его, когда забыла, и точно не узнала бы в следующей жизни. Был ли смысл в этой любви? И есть ли смысл искать смысл в чем-либо? Лицо Адама менялось от непонимания до злости и страха.
— Я не хочу быть замужем, Адам, — ответила я спустя несколько секунд. — Я просто не хочу быть тут, не зная, где мое место по-настоящему. И я не хочу, чтобы тебе было больно.
— Какую бы боль я не претерпевал, я делаю это ради любимых, Донна.
Я закрыла лицо руками и заплакала. Адам обнял меня, и я сжала кулаками его футболку. Просто вся моя прошлая жизнь осталась в прошлом. И не имеет значения, это хорошее или плохое, просто однажды, проснувшись, ты понимаешь, что пора уходить, и боль со временем обязательно утихнет. Ты получаешь чистый лист, и теперь все зависит от палитры твоих красок.
— Я просто не смогу с этим справиться тут, — все еще чувствовала я боль. — Пожалуйста, Адам, отпусти меня. Отпусти меня и дай возможность жить дальше. Я не хочу быть в этом городе и мучить нас обоих.
— Знаешь, Донна, — поцеловал он мои волосы. — Я понимаю. Не хочу, но понимаю. Многие люди всю жизнь ищут недостатки других. Они осуждают кого-то, чтобы удовлетворить себя. Этим людям нужно утешение, что они не хуже. Но не ты. Ты не такая. Для тебя семья всегда была на первом месте, и я знаю, что ты не любишь меня. Больше не любишь, — надорвался его голос. — Ты не помнишь. Но я очень люблю тебя, Донна. Я буду любить тебя вечно. Поэтому я отпускаю тебя. Я дам тебе возможность увидеть мир, а если ты не захочешь больше ничего, отпущу, чтобы ты сама себе стала целым миром.