— Гасите фонарь, — буркнул капитан.
Лампу немедленно подняли наверх, и теперь мы, полуослепшие после яркого солнца, стояли почти что в кромешной тьме. Свет проникал только через дырки от наших ядер и открытые орудийные порты, в которых торчали пушечные стволы.
— Не нравится мне это, — проворчал старик Смит.
— Надо было оставаться на берегу, — ответил ему первый помощник.
— Op de aanval! — раздался вопль из темноты.
— Не стрелять! — крикнул я, когда увидел, что боцман схватился за пистолет.
Оставшиеся в живых голландцы бросились на нас, словно дикие звери. Их глаза уже привыкли к темноте, они знали этот корабль от киля до клотика, их было больше и они стремились забрать с собой в могилу как можно больше пиратов. Им нечего было уже терять. Битва закипела по новой.
Капитан выхватил шпагу и сам бросился в атаку.
— Все, живее вниз! Кто зачищал трюм, получит плетей! — рявкнул он, широкими круговыми ударами защищаясь от врагов.
Мы вчетвером отбивались от наседающих голландцев: капитан, первый помощник, боцман и я. Мой клинок мелькал в воздухе, каждым ударом выпуская кровь кому-нибудь из голландцев. Толстый Уолш орудовал коротким тесаком с небывалой сноровкой, а старик Смит отбивался боцманской тростью и кинжалом.
С палубы уже спускались матросы, набиваясь в тесное пространство трюма и вынуждая нас идти грудью на клинки. Я с трудом отбил очередной удар и бесчестно пнул голландца по яйцам. Когда тот согнулся от боли — я коротко ткнул его шпагой в живот и крутанул лезвием в ране, словно вырезая сердцевину яблока.
Томас выписывал клинком причудливые фигуры, восьмерки и круги, каждый раз отбивая удары за мгновение до того, как они достигнут его. Капитан уже отправил в небытие двух матросов, пока я возился с первым.
Уолш прикрывал капитану спину, страшно рычал и ругался по-ирландски, когда короткому тесаку не доставало буквально нескольких дюймов до врага.
Я принял удар палаша на клинок. Шпага, снятая с французского офицера, зазвенела, но не сломалась, и я, благословив французских оружейников, быстро резанул голландца по шее. Я отпихнул уже мёртвое тело, и с удивлением обнаружил, что схватка уже закончилась.
— Твой, похоже, был последним, — тяжёло дыша, заметил старпом.
— Поганые трусы не рискнули встретить нас на палубе, — сплюнул я.
— Они убили Смита, — процедил капитан.
По толпе сзади нас пронёсся взволнованный шёпот.
— Старый пень как знал, что в последний раз в море вышёл, — хмыкнул ирландец и перекрестился. — Упокой Господь его душу.
— Трупы наверх, — приказал Томас. — Вы двое, за мной.