За пушки отвечал испанец по имени Фернандо, служивший в форте Порт-Ройала до того, как англичане захватили город. После этого Фернандо потихоньку спивался и зарабатывал тем, что чинил пистолеты и ружья.
Врачом на «Мстителе» стал Роджерс, плотник с ямайской верфи. Просто потому что у него были с собой ножовка, стамеска и молоток. И я бы лучше доверил обработать рану голодной акуле, чем ему, но команда выбрала его, и я не мог противиться этому решению.
Я прошёл весь корабль от носа до кормы, ещё раз проверил курс, приказал убавить парусов и вернулся в свою каюту. Жизнь пошла своим чередом, я достал захваченную бутылку вина, налил немного и немедленно выпил.
— Вестовой! — позвал я, и из-за двери показалась голова Оливера. Парень уже проявил себя как сообразительный пройдоха, который может достать всё, что угодно, и поэтому он отлично подходил на эту должность.
— Да? — спросил он.
Я взял чистый стакан, плеснул вина и пододвинул к краю стола.
— Садись.
Оливер пододвинул табурет, сел и зажал стакан между ладонями. Было видно, что ему хочется выпить, но он не смеет пить раньше меня.
— Что слышно на нижней палубе? — спросил я, глядя, как кроваво-красная жидкость перетекает в мой стакан.
— Ничего особенного, — выдавил он. — Сэр.
— За будущие победы, — я поднял стакан в воздух, и матрос сделал то же самое.
— За будущую добычу, — поправил меня Оливер.
Я усмехнулся, согласился с ним и пригубил немного вина. Матрос осушил стакан за пару глотков.
— Я ведь и сам с нижней палубы, — сказал я. — И прекрасно представляю, чем живёт простой матрос.
— А с виду как благородный, — хмыкнул Оливер.
— Родился на улицах Ист-Энда.
— Тогда ты и сам знаешь, что слышно на нижней палубе, — сказал парень. — Много работы, мало жратвы и развлечений, тесно и грязно.
— Так всегда было, так всегда будет, — ответил я, разливая остатки вина.
— Тогда что ты хочешь услышать?
— Какие слухи ходят обо мне. Просто любопытно.
Оливер рассмеялся.
— Черномазые боятся тебя до усрачки. Считают воплощением дьявола, или что-то вроде того. Наши развлекаются, пересказывают им байки о твоих «подвигах» и смотрят на реакцию.
— Насчёт люггера что говорят?
— Что ты утопил их чисто из прихоти. Хотя Джон-индеец болтает, что это была жертва морскому богу, в обмен на удачу и богатство. Но тут что-то другое, я думаю. Бумаги, да?
Я смерил его острым внимательным взглядом.
— Не твоего ума дело, — сказал я.
— Значит, точно они, — улыбнулся Оливер.
— Тебе передавали, что я вырву языки тем, кто проболтается об этом люггере? Я ведь не шучу.
— Конечно, капитан, какие тут шутки, — сказал он.