ГЛАВА 6
Сидя в самолёте, Хан пытался не встречаться взглядом со своими братьями. После того, как позавчера отец приказал ему вернуться домой, он подрался с одним из них. И вот теперь мужчина, наконец, сможет увидеть Монику. И из того, что Кэйтлинн рассказала ему прошлой ночью, а сказано было много, Моника больше не собиралась мириться с его дерьмом.
— Расскажи ей. Расскажи ей всё, или помоги мне сделать это. И, если это сделаю я — ты больше никогда не увидишь её задницу. Ты знаешь, мне вполне под силу это устроить, — Линн замолчала, чтобы перевести дыхание, и он уже почти начал рассказывать ей, что женщине стоит сделать со своим плохим «я», когда она продолжила: — И, Хан, тебе стоит знать ещё кое-что. Тони, тот мужчина, что преследует её, прямо здесь. В Вашингтоне.
Это заставило его замолчать. Оборотень спросил, как ему следует поступить. Кэтлинн молчала несколько секунд, и он понял, что та плачет.
— Я не знаю, Хан. Мне очень нравится эта девушка. Признаю, я дразнила тебя тем, что ты нашёл кого-то, и она оказалась даже больше того с чем ты можешь справиться, но… — Она фыркнула. — Эта девушка вынесла то, с чем не справилась бы даже я. Её родителей убили, и так много всего произошло с ней самой, но Моника продолжает бороться. Как у неё хватает сил?
— Я исправлю это. Клянусь тебе, я всё исправлю, — она ответила, что ему стоит постараться. — Кэйтлинн, пожалуйста, не отнимай её у меня больше. Мне нужно увидеть её. Я был… Я плохо с ней обошёлся. Уокер сказал, что я обращался с ней, как с животным.
— Ты приказывал ей, будто она и есть животное. Чего ты ожидал от неё, Хан? Что Моника будет прыгать по твоему указанию? Сдастся тебе, когда ты захочешь её трахнуть? Она не собирается сдаваться ни тебе, никому-либо другому.
Хан понял это, когда, выломав дверь ванной, обнаружил, что девушка вновь сбежала. На окне, из которого она выпрыгнула, осталась кровь. И когда оборотень посмотрел вниз, он удивился тому, как далеко она прыгнула, чтобы сбежать от него. Потому что именно это она и сделала — сбежала от него.
Когда объявили о посадке, мужчина посмотрел на Уокера. Он не разговаривал с ним несколько часов, и, если хотел остаться в его доме — ему стоило прекратить это. Кроме того, Хан был уверен, что ему понадобится помощь, когда придёт время рассказать Монике, кто он.
— Прости меня, — Уокер посмотрел на него, и отошёл в сторону. — Мне действительно жаль, Уокер. Не только из-за того, что я расстроил твою пару, но и в последние несколько лет… Я был…
— Задницей? Мудаком? Возможно, даже тупицей? — Уокер не улыбнулся, и Хан понимал, что тот не шутит. — Ты заставил её плакать. Ты знаешь, как мне было тяжело сдержаться, чтобы не пойти и вырвать тебе горло, чёрт возьми? Как мне было тяжело не сделать это?