— Вот именно, — кивнул я, засыпая выигрыш в ротик на голове блондинки. — Подержи пока у себя, милашка, а то мне руки будут нужны свободными.
Встав из-за стола, пошел ко второй двери. С нее на меня печальным взглядом смотрела старая уставшая женщина с доброй улыбкой.
— Внучок, хватит буянить, — мягко произнесла она.
— Бабушка Клавдия, — улыбнулся я двери и, спрятав голову блондинки за спину, скромно пошаркал ножкой. — Извините, больше не буду.
— Опять врешь, — вздохнула она и растворилась вместе с дверью.
— Опять вру, — согласился я, делая шаг вперед и стукаясь лбом о вновь коварно появившуюся дверь. — Ах ты тварь! Подраться хочешь?!
Короткий удар и очередная деревянная преграда влетает внутрь следующего помещения… и с грохотом катится вниз по серым каменным ступенькам.
— Опять лестницы, — вздохнул я.
— Эй, что там, блядь, происходит?! — раздался снизу недовольный мужской голос.
— Хуйня творится, начальник! — крикнул я в ответ. — Негры слоников ебашут, собаки по танцполу пляшут!
Пока внизу переваривали ответ, я быстрыми прыжками спустился по ступенькам, стараясь не наступать на путающихся под ногами змей и хомячков. Пару штук все же раздавил, но они сами виноваты! Нефиг было мне рекламу мыла под нос пихать!
Внизу обнаружилось полутемное круглое помещение, застланное красными коврами, обставленное какими-то безвкусными вазами и деревянной мебелью, кое-как обитой мягкими шкурами. Ну и глаза — куда же от них деться?
В центре стояла огромная кровать, на которой, свернувшись клубочком, плакала ламия, а рядом спешно натягивал брюки какой-то мужик.
— Ты кто? — спросил он, пуча на меня буркалки.
— Хрен в пальто! — радостно оскалился я, распахивая пальтишко и тряся хозяйством. — Видишь, какой длинный?
— Псих какой-то… — попятился тот, протягивая руку к стоящему рядом шестиствольному плазмогану.
— Может быть, — улыбнулся я, бросая в него сюрикэн.
Мужик захрипел и начал заваливаться на кровать, брызгая вокруг радугой из распоротого горла.
— Фи, таким быть, — погрозил я ему пальцем и повернулся к плачущей девице. — Эй, чешуйчатая, ты часом не Юленька?
Та всхлипнула и подняла на меня зареванные глаза.
— Че… Чешуйчатая? — спросила она. — В см… смысле?
— Ну, ты же ламия, — потыкал я пальцем в ее хвост. — Значит чешуйчатая!
— Вы псих? — она попыталась отползти от меня подальше, косясь на блюющего через горло радугой мужика.
— А хуй его знает! — оскалился я и повернулся к голове блондинки. — Милая, я псих?
— Кто знает? — пожала она плечами, прищурившись третьим глазом. — Я всего лишь мертвая отрубленная голова.