Но стоило только отвернуться от этих дач, как этот иррациональный страх или, скорее, чувство чрезмерной осторожности покинуло меня. Еще небольшой рывок по сгоревшей траве, движения по рыхлым подсохшим кочкам – и вот мы уже на другой стороне поля. Дачные домики стали совсем маленькими, вокруг шумел только легкий ветер в верхушках деревьев. Первые окопы на опушке, это хороший признак. Поле было примерно 300—400 метров шириной, это как раз стандартная ширина нейтральной полосы. Поскольку на этом участке фронта бои в конце 1941 года и весь 1942 год были позиционные, то получается, что мы подошли к первой линии немецких окопов.
Лес располагается чуть выше поля и гораздо выше противоположной опушки. То есть немцы, как всегда, выбрали для себя наилучшую позицию и заняли оборону повыше, оставив нашим войскам низину, сырые и невыгодные в тактическом плане места.
Мы побросали рюкзаки возле приметной большой березы на опушке, достали металлоискатели и разбрелись вдоль опушки. Как оказалось, окопы шли вдоль всей кромки леса, и никто никому не мешал, все были заняты своим участком, и каждому из нас казалось, что он здесь первопроходец. Наверное, именно в этом месте мне впервые попалась немецкая раскопанная помойка. Скорее, это была даже не помойка, а небольшой дозорный окоп или пулеметная ячейка: уж слишком маленькая была эта яма, чтобы назвать ее старым заплывшим блиндажом. На отвалах этой ямы лежали остатки шерстяной ткани, похожей на обрывки теплого свитера, какие-то застежки, немецкие пуговицы, пара винных бутылок. Да-да, целые винные бутылки из толстого стекла какого-то особенного темно-зеленого цвета. Таких бутылок я раньше не видел никогда, эти бутылки никаким образом не были похожи на те, что можно найти на прилавках винных магазинов. Толщина стекла, диаметр горлышка, глубина выемки на дне – все было необычным, импортным, стародавним. Тут же были и немецкие гильзы калибра 7,92 мм, а недалеко от ямы на брустверах Рольф снова нашел стреляные и вонзившиеся в землю пули – на этот раз это был калибр 7,62 мм. Пули, которые прилетели 60 с лишним лет назад с той самой опушки в лесу возле Батюшково. Пули, которые никого тогда не убили и все это время ждали нас, чтобы быть извлеченными из земли. Спустя какое-то время Рольф вытащил из-под земли хвостовую часть снаряда от «Катюши». Это были остатки ракеты, которая взорвалась здесь на немецких позициях, в радиусе 20 метров от этого хвоста мы нашли множество мелких ржавых осколков, и кроме этого нам ничего не попадалось.
Походив по этой части опушки и не обнаружив совершенно ничего, что могло бы нас заинтересовать, мы решили не идти дальше вглубь леса, а проверить опушку в обе стороны. Если идти справа по опушке, то примерно через 20 минут можно было выйти к железной дороге. Если же пойти вдоль окопов налево, то примерно через полтора часа можно было наткнуться на автодорогу Москва-Минск. Судя по карте, в войну это место имело своеобразное значение в данном секторе, поскольку «запирало» сразу и железную дорогу, и автодорогу. Если поставить в глубине леса батарею орудий, то можно было бы обстреливать все в округе на расстоянии 10—15 км.