– Когда-то мадам Мариша сказала, что для меня вне балета жизни нет, и я тогда отказалась в это поверить. Похоже, наступает время, когда я смогу в этом убедиться.
Прекрасно!
Ее последние слова возродили в нем новую идею. Облокотясь на дверцу машины, он спросил:
– Кэти, а как насчет книги, которую ты собиралась писать? Как раз время начать…
Тут он заметил меня и пристально поглядел на меня:
– Барт, помни, что тебя здесь все любят, тебе не о чем беспокоиться. Если ты чувствуешь неприязнь к кому-нибудь, ты должен просто сказать об этом мне или матери. Мы тебя всегда выслушаем и сделаем все, чтобы ты был счастлив.
Счастлив? Я буду счастлив только тогда, когда он исчезнет из ее жизни навсегда. Я буду счастлив, только когда мама будет полностью моя. И вдруг я вспомнил того старика… двух стариков. Ни один из них не желал, чтобы она оставалась в живых… ни один. Я бы хотел быть как они, особенно как Малькольм. Я бы предпочел, чтобы он был в гараже, поджидая, когда уедет отец и я останусь один. Он любил, когда я бывал один, когда я был одинок, унижен, печален, сердит… сейчас бы, наверное, он улыбался.
Папа уехал следом за мамой и Джори, и Эмма снова начала злить и поучать меня:
– Барт, стер бы ты эту кровь с губы. Так и будешь кусать сам себя? Порядочные люди берегутся от случайных увечий и ран.
Что она знает обо мне? Что она понимает? Я не чувствую боли и поэтому кусаю губы. Мне нравится вкус крови.
– Я скажу тебе одно, Бартоломью Скотт Уинслоу Шеффилд: если бы ты был моим сыном, ты бы давно отведал, какая тяжелая у меня рука. Я знаю, что тебе нравится мучить людей и делать всякие гадости, только бы на тебя обратили внимание. Не надо никаких психиатров с их дипломами, чтобы понять это!
– Заткнись! – заорал я.
– Не смей орать на меня и говорить со мной в таком тоне! Я поставлю тебя на место. Это ты виноват во всех ужасных событиях в этом доме. Это ты разбил ту дорогую статуэтку, приз твоей матери. Я нашла ее в мусоропроводе, завернутую в газету. Можешь высверлить на мне дыру своим взглядом, я не боюсь тебя. Это ты удавил проводом Клевера, ты убил любимца своего брата. Позор! Ты подлый, злобный мальчишка, Барт Шеффилд, и неудивительно, что у тебя нет друзей – никто не желает дружить с тобой! Я сэкономлю твоим родителям тысячи долларов, если выдеру тебя так, чтобы ты две недели не мог сидеть!
Она нависла надо мной, и я почувствовал себя маленьким и беззащитным. Я страстно желал быть не собой, а кем-то сильным.
– Попробуй только прикоснуться ко мне, и я убью тебя! – холодным голосом сказал я.