– Кристофер, – закричала в отчаянии миссис Уинслоу, – ты ведь не захочешь, чтобы мир узнал позорную правду, ведь так?
– Позорную правду и о вас также, – холодно ответил он. – Если вы опозорите нас, вы опозорите и себя. И помните: мы были всего лишь детьми. На чьей стороне, как вы думаете, будет суд и общественное мнение: на нашей или на вашей?
– Остановитесь для вашего же блага! – прокричала она, когда мы с отцом выходили из зала, причем отец уводил меня почти силой, а я все время оглядывался, мучимый жалостью к ней. – Верни мне свою любовь, Кристофер! Дай мне искупить свою вину!
Папа резко обернулся, кровь бросилась ему в лицо.
– Я не смогу простить вас! Вы до сих пор думаете лишь о себе! Мы – чужие люди, миссис Уинслоу. Я бы с радостью забыл вас.
«Ах, папа, – подумал я, – ты ведь будешь жалеть потом об этом. Пожалуйста, прости ее».
– Кристофер, – позвала она еще раз надломленным старческим голосом. – Если вы с Кэти снова полюбите меня, я буду помогать вам. Я обеспечу ваше существование. Я могу много сделать.
– Что, деньги? – со скорбной усмешкой произнес он. – Вы собираетесь откупиться от нас? У нас достаточно денег. У нас счастливая семья. Мы прошли через ад и выжили, сумели сохранить любовь, но мы никого не убивали, чтобы достичь всего того, что имеем.
Не убивали? А она – убивала?
Папа решительно направился к дверям и потянул меня за собой. По дороге я сказал ему:
– Папа, мне кажется, что все это время там прятался Барт. Он подслушивал и подглядывал. Я уверен, что он был там.
– Хорошо, – сказал отец усталым голосом. – Если ты так считаешь, иди и найди его.
– Папа, почему ты не простишь ее? Я думаю, она искренне раскаивается в том, что сделала против тебя. И потом, она – твоя мать. – Я улыбнулся и подергал его за руку, так мне хотелось, чтобы он пошел со мной обратно и сказал, что любит ее. – Разве не здорово будет, если обе мои бабушки соберутся здесь на Рождество?
Он молча покачал головой, продолжая идти вперед, а я отстал, собираясь повернуть обратно. Внезапно он обернулся:
– Джори! Обещай ничего не говорить об этом маме.
Я пообещал, но меня это мучило, мучило все, что я услышал. Я не знал, вся ли это правда об отношениях папы с его матерью или только часть большой тайны, о которой мне никогда не расскажут. Я хотел спросить папу, за что он так ненавидит ее, но отчего-то я понимал, что он мне не скажет. Интуиция подсказывала, что лучше мне не знать всей правды.
– Если Барт и вправду там, приведи его домой и заставь лечь спать, Джори. Но бога ради, умоляю, не говори ничего маме об этой женщине. Я позабочусь обо всем сам. Она скоро уедет, и мы будем жить как раньше.