Черт, а что, если эта стена тянется до самого Китая? Может, это она сдерживает монгольские орды? Интересно, кто такие монголы? Большие обезьяны? Название вполне обезьянье – злобные большие обезьяны, которые едят людей. Как хорошо было бы стать Кинг-Конгом, чтобы огромной своей лапой раздавить всмятку все, что я ненавижу.
Тогда бы я первым делом раздавил всех учителей, потом все школы, потом все церкви. Малькольм почитал Бога, и я не хотел, чтобы Бог меня покарал. Я бы снял звезды с неба и приклеил их на свои пальцы, чтобы они сияли, как перстни моей бабушки. А на голову я надену луну. Я бы схватил небоскреб, вроде Эмпайр-стейт-билдинг, и запустил бы им в солнце, чтобы оно выкатилось из нашей вселенной! Тогда все станет черным-черно. Будет вечная ночь. А это – как стать слепым или мертвым.
– Барт, – позвал меня кто-то.
Я подскочил.
– Уйди! – приказал я.
Я хочу развлекаться один. Что она там высматривает опять с этой лестницы? Шпионит за мной?
– Барт, – сказала она. – Эппл ждет тебя: его надо покормить и напоить. Ты же обещал, что будешь хорошим хозяином. Когда животное доверилось тебе, это ко многому обязывает.
Сегодня ее глаза не были закрыты вуалью; только нос и рот.
– Я хочу ковбойские ботинки, новое ковбойское кожаное седло, только не фальшивое, кожаные штаны, шляпу и бобы, чтобы их готовить на костре.
– Барт, что это ты там выкопал? – спросила она, потому что я сидел на земле и ковырял палкой.
Фу… что это? Какой-то скелет. А где же шерсть? И мягкие белые ушки?
Я задрожал, потому что узнал, кто это.
– Это тигр. Я был здесь ночью в пижаме, и он напал на меня из темноты. Он зарычал и бросился на меня. Хотел меня съесть. Я схватил ружье и – ка-ак садану ему между глаз!
Молчание. Молчит – значит не верит мне. Потом с глубокой жалостью она заговорила:
– Барт, это скелет не тигра. Я вижу клочок шерсти. Неужели это мой котенок? Тот уличный котенок, которого я взяла в дом? Барт, зачем ты убил моего котенка?
– Не-ет! – прокричал я. – Я не убивал котенка! Я не сделаю этого! Я люблю кисок. Это тигр, просто небольшой. Его кости хранятся здесь давно, может, еще с тех пор, когда я не родился.
Да, кости и в самом деле были похожи на кости котенка. Я потер глаза, чтобы она не видела моих слез.
Малькольм не заплакал бы. Он был бы крепок. Я не знал, что делать. Старый Джон Эймос велел мне быть похожим на Малькольма и ненавидеть женщин.
Я решил, что лучше быть Малькольмом, чем Кинг-Конгом, Тарзаном или даже Суперменом; быть Малькольмом лучше всего, потому что у меня есть его книга, в которой он учит, как жить правильно.