– Джон, что Марта узнала о Барте? Расскажи мне!
– Кажется, мадам, мальчишка всадил себе в колено ржавый гвоздь, и теперь у него газовая гангрена. Такая гангрена, при которой нужно ампутировать конечность, или больной умрет.
Я внимательно наблюдал за выражением их лиц: старуха была страшно расстроена, а старик равнодушен, если не сказать – доволен достигнутым эффектом.
– Ты лжешь! – вскричала она, вскакивая. – Джон, ты обманываешь меня, чтобы помучить. Я уверена, что Барт поправится. Его отец найдет способ спасти мальчика. Я уверена. Он должен… – и она разрыдалась.
Она подняла вуаль, чтобы вытереть слезы, и я увидел ее лицо, на котором лежала печать страдания. Неужели она и в самом деле так любит Барта? Почему? Неужели она и вправду родная бабушка Барта? Не может быть. Ведь нам сказали, что его бабушка находится в клинике для душевнобольных в Виргинии.
Я сделал шаг вперед, чтобы меня заметили. Дама в черном была удивлена моим появлением, но тут же вспомнила о своем незакрытом лице и поспешно опустила вуаль.
– Добрый день, – поздоровался я, обращаясь к женщине и игнорируя старика, к которому чувствовал сильнейшее отвращение. – Я случайно услышал, что говорил ваш дворецкий, мадам, но он прав только частично. Мой брат очень болен, но у него нет газовой гангрены. И его ноге ничего не грозит. А наш отец – достаточно опытный доктор и не допустит ампутации.
– Джори, ты уверен, что Барт поправится? – спросила она с большим участием. – Он очень дорог мне… Я не могу сказать тебе, до чего он мне дорог… – Она замолчала и начала крутить кольца на своих тонких пальцах.
– Да, мадам, – сказал я. – Если бы у Барта не оказалось аллергии к большинству лекарств, что ему давали, то инфекция давно была бы побеждена. Во всяком случае, папа должен знать, что делать и в случае аллергии. Мой папа всегда знает, что делать. – Я повернулся к старику и постарался говорить как можно авторитетнее: – Что касается Эппла, не стоит держать его в закрытом наглухо сарае в такую жару. И нельзя ставить воду и пищу вне его досягаемости. Я не знаю ваших планов, но почему вы заставляете такую прекрасную собаку страдать? Лучше бы вы позаботились о создании условий для собаки, иначе мне придется доложить обществу защиты животных о жестоком обращении с ней.
Я повернулся и пошел к дому.
– Джори! – закричала мне вслед дама в черном. – Подожди! Не уходи. Я хочу спросить тебя о Барте.
Я обернулся.
– Если вы хотите помочь моему брату, – сказал я, – то помощь может быть только одна: оставьте его в покое. Когда он вернется, выдумайте какую-нибудь правдоподобную причину, по которой вы не сможете его больше принимать: пощадите его чувства и душу.