Я пытался сопротивляться, но тщетно. Волчья Голова вытащил меня во двор и так ударил о карету, что я едва не лишился чувств. Оба казака к тому времени обрезали постромки лошадей, запряженных в карету, и забросили меня на спину одной из них. Как ни странно, очутившись на лошади, я почувствовал себя немного увереннее и сразу же вцепился пальцами в гриву.
Мы галопом выскочили из ворот тюрьмы и, отъехав шагов на сто, остановились, поджидая Волчью Голову. Но он, казалось, не спешил, стоя посреди тюремного двора и оглядываясь. Солдаты, забаррикадировавшиеся в казармах, молча следили за ним. Увидев прятавшегося за большой бочкой стражника, Волчья Голова в два прыжка оказался рядом с ним, схватил его за ворот мундира и вытащил на середину двора. Швырнув стражника, в котором я сразу признал своего главного мучителя, на каменную брусчатку, которой был вымощен двор, Волчья Голова не спеша расстегнул штаны и долго мочился на него, зная, что все оставшиеся в живых стражники видят это. Потом он застегнулся и заорал:
— Я Волчья Голова! И это мое право — казнить человека, убивавшего моих братьев-казаков!
Хоть он и кричал по-русски, я понял смысл его слов, но мне было все равно — лишь бы вырваться из тюрьмы.
Но Волчья Голова еще не закончил. Он вскочил на коня и, гарцуя на нем по двору, снова заорал:
— И передайте вашей царице, что она просто толстая шлюха с большими сиськами!
Он пришпорил коня, и через несколько мгновений мы вчетвером неслись навстречу солнцу, только что показавшемуся из-за горизонта.
Волчья Голова мчался впереди, а казаки ехали по обе стороны от меня, чтобы пресечь любую попытку к бегству.
Мы неслись через лес, пока лошади совсем не выбились из сил. Тогда Волчья Голова пустил коня шагом, и вскоре мы оказались в чаще леса под заснеженным сводом, где к моему удивлению нас ждали четыре свежих лошади.
Волчья Голова соскочил с коня, его напарники тоже, и я, голый и дрожащий от холода, словно сомнамбула последовал их примеру. Но едва они направились к свежим лошадям, как я развернулся и снова вскочил на спину своей лошади. Они явно ждали чего-то подобного. Меня тут же стащили с лошади и повалили в снег. Волчья Голова, словно гора, навис надо мной и стащил с себя свой волчий шлем, и я, наконец, увидел его лицо.
Это был Горлов.