– Да поскорее же, пожалуйста!
Обшивка коридора была местами разобрана, и желтая сетка термоэлементов бесстыдно блестела в голубоватом свете. Возле кают-компании они столкнулись с инженер-контролером. Инженер был в невообразимо длинной шубе до пяток, из-под которой проглядывала голубая майка. На голове инженера красовалась ушанка с торчащими ушами.
Юрковский зябко повел плечами и открыл дверь в кают-компанию.
В кают-компании за столом сидели, пристегнувшись к стульям, пять человек в шубах с поднятыми воротниками. Они были похожи на будочников времен Алексея Тишайшего и сосали горячий кофе из прозрачных термосов. При виде Юрковского один из них отогнул воротник и, выпустив облако пара, сказал:
– Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Что-то вы легко оделись. Садитесь. Кофе?
– Что у вас тут делается? – спросил Юрковский.
– Мы регулируем, – сказал кто-то.
– А где Маркушин?
– Маркушин ждет вас в космоскафе. Там тепло.
– Проводите меня, – сказал Юрковский.
Один из планетологов поднялся и выплыл с Юрковским в коридор. Другой, долговязый вихрастый парень, сказал:
– Скажите, среди вас больше нет генеральных инспекторов?
– Нет, – сказал Быков.
– Тогда я вам прямо скажу: собачья у нас жизнь. Вчера по всей обсерватории была температура плюс тридцать, а в кают-компании даже плюс тридцать три. Ночью температура внезапно упала. Лично я отморозил себе пятку, работать при таких перепадах температуры никому неохота, поэтому работаем мы по очереди в космоскафах. Там автономное кондиционирование. У вас так не бывает?
– Бывает, – сказал Быков. – Во время аварий.
– И это вы так целый год живете? – с ужасом и жалостью спросил Михаил Антонович.
– Нет, что вы! Всего около месяца. Раньше перепады температур были не так значительны. Но мы организовали бригаду помощи инженерам, и вот… сами видите.
Юра старательно сосал горячий кофе. Он чувствовал, что замерзает.
– Бр-р-р, – сказал Жилин. – Скажите, а нет ли здесь какого-нибудь оазиса?
Планетологи переглянулись.
– Разве что в кессоне, – сказал один.
– Или в душевой, – сказал другой. – Но там сыро.
– Неуютно очень, – пожаловался Михаил Антонович.
– Ну вот что, – сказал Быков. – Пойдемте все к нам.
– И-эх, – сказал долговязый планетолог. – А потом опять сюда возвращаться?
– Пойдемте, пойдемте, – сказал Михаил Антонович. – Там и побеседуем.
– Как-то это не по правилам гостеприимства, – нерешительно сказал долговязый.
Наступило молчание. Юра сказал:
– Как мы забавно сидим – четыре на четыре. Прямо как шахматный матч.
Все посмотрели на него.
– Пошли, пошли к нам, – сказал Быков, решительно поднимаясь.