Однако не дремали и эсеры, неплохо знавшие психологию крестьянина. Через мужиков, что побогаче, они распространяли слухи о том, что-де Советская власть защищает только интересы рабочих, а на крестьян ей наплевать.
Вот и пойми тут попробуй, кто прав, кто виноват! Он-то, Маркел Рухтин, хоть грамоте обучен, запоем читал какую можно было достать политическую литературу, а больше того собственным умом доходил, пристально наблюдал жизнь и помаленьку пришел к твердому выводу: да, единственная партия, которая не заигрывает и не лицемерит, а искренне радеет за трудовой народ, — это партия большевиков. Ей нет нужды играть в прятки, подстраиваться под настроение и психологию основной массы трудящегося народа, потому как сама она и есть народ, его разумная руководящая сила.
И когда уяснил для себя это Маркел, то уже до конца дней своих остался верным и убежденным борцом революции, как ни ломала, как ни корежила его жизнь — и в пучину бросала бездонную, словно парус в грозовом море, и вздымала на гребень штормовой волны, так что дух захватывало от неведомых загадочных далей...
Но были и сомнения, и колебания — ведь всего-то он, Маркелка Рухтин, — не получивший серьезного образования крестьянский парень из деревушки, в сибирской глухомани затерянной, и всякое с ним было, как с тысячами, миллионами людей того героического, легендарного поколения, попавшего в страшный водоворот истории на заре рождения новой эры...
Да, на один только миг приоткрылась завеса в «царство свободы», пронеслось полгода с того памятного вечера, когда по дремотным шипицинским улицам проскакал всадник с кумачовым полотнищем над головой, — и вот — взбунтовавшиеся пленные чехи, которые вели теперь себя в Сибири как завоеватели, самозванное Временное правительство, прежние порядки, только еще пожестче, чем при батюшке-царе...
Неужели конец всему? Где же искать справедливость, у кого спросить, с кем посоветоваться? И Маркел уходит из Шипицина в уездный город Каинск, там пробивается на поденных работах, знакомится с большевиком Федором Ялухиным, посещает его подпольный кружок. Но не мог он долго ходить на ялухинские «тайные вечери», слушать бесконечные и, как ему казалось, пустые речи, тогда как по селам уже зверствовали каратели новоиспеченного правительства, забирали в свою армию молодых парней, отнимали хлеб и лошадей.
Поэтому, как только услышал, что где-то в притаежных урочищах Васюганья действует неуловимый отряд Бушуева, про которого ходят уже сказки-легенды и за голову которого назначена солидная сумма золотом и «сибирками», тут же покинул Каинск, добрался до родного Шипицина, через старых знакомых отыскал следы бушуевского отряда и, ничего не сказав даже матери, отправился по этим следам...