Словом, будто и не было бурлящих красными знаменами улиц родного села Шипицина, будто на один лишь миг приоткрылась завеса в «царство свободы», мелькнула дерзкая, захватывающая дух картина будущего...
С поразительной ясностью, словно случилось это вчера, увидел Маркел тот хмурый октябрьский вечер 1917 года и всадника, скачущего на взмыленном коне по сонным улицам деревни, размахивающего над головой красным полотнищем, как ярким факелом:
— Революция! Свобода!! Да здравствует Советская власть!!
Люди повыскакивали из своих изб и тоже что-то кричали, ничего пока не понимая, бежали вслед за всадником.
— Революция победила в Питере! — надрывался тот. — Вся власть Советам!
В один миг в избе-сходне набилось столько народу, что яблоку негде упасть.
Приезжий мужик, коренастый, в куцем городском пальтишке, насилу пролез к столу, стал на него взбираться.
— Ты ишшо на божницу залезь! — рыкнул местный урядник Платон Ильин. — Кто такой? Откеда?
Незнакомец, не обращая внимания, взгромоздился-таки на стол, выпрямился над толпой.
— Спрашиваете, кто я такой?! — начал он высоким, до хрипоты сорванным голосом. — Рядовой рабочий я Каинского кирпичного завода. И большевик Ленинской партии!
— Дак вязать тебя надо, раз ты большевик! — заорал урядник. — В каталажку тебя! Указ мне был такой.
— Сходи со своим указом... знаешь куда?! — взвился оратор. — Кончились ваши указы! Я, дорогие товарищи, коня чуть не загнал — спешил сообщить вам эту радостную весть: в Питере свергнуто Временное правительство, мы, большевики, взяли власть в свои руки! Отныне рабочие в союзе с бедным крестьянством будут править страной! Создавайте у себя Совет крестьянских депутатов, отнимайте земли у кулаков и делите их меж собой по справедливости! Думаю, что в вашем селе есть большевики или им сочувствующие, которые до сегодняшнего дня вынуждены были молчать, скрывать свои взгляды. Теперь пусть они возглавят борьбу за создание подлинно народной власти!.. Они объяснят вам, дорогие товарищи, программу большевистской партии, а мне некогда, меня ждут в других селах...
Странный всадник исчез так же неожиданно, как и появился. Но приезд его ошеломил шипицинцев. Не бывало еще такого! До самого утра гудела набитая людьми изба-сходня, как потревоженный улей. Недавно вернувшиеся по ранению фронтовики, подражая, видно, поспешно уехавшему оратору, взбирались на скрипучий стол, топали сапожищами и размахивали кулаками, пытаясь перекричать многоголосый рев толпы. Их сдергивали за полы шинели, подсаживали на стол языкастых бородачей-грамотеев из местных кулаков, и те, позабыв о прежней степенности, надрываясь, кричали свое, кому-то грозили, воздев кверху руки...