Отшумел этот митинг, и снова притихло село. Кулаки прикусили язык, видно, почувствовав неладное. Мужики — основная масса — тоже помалкивали, чесали в затылках и уповали на то, что время, мол, покажет. Нелегко, ох, как не просто поворачивалась к новой жизни веками угнетенная, напичканная божьим страхом и предрассудками заскорузлая мужицкая душа!
И только к весне 1918 года, когда в Шипицино стали возвращаться повидавшие белый свет фронтовики, в окопах познавшие большевистскую правду, — снова заволновалось село митингами и демонстрациями.
В омской большевистской газете «Известия» 30 марта появилась первая заметка Маркела Рухтина. «В Шипицино состоялось волостное земское собрание, — сообщалось в ней, — на котором по инициативе группы солдат-фронтовиков был избран временный исполком... На собрании выступил гражданин Иванов и рассказал о «зело тернистом пути эсеров», обозвал большевиков «кучкой самозванцев, которые хотят всё сцапать, сжечь, уничтожить». Солдаты подняли его на смех и поддержали партию большевиков...»
Скупые строки газетной информации... Но сколько кроется за ними напряженной борьбы, столкновений, споров в поисках истины и правды!
На это земское собрание съехались делегаты со всей Шипицинской волости. В нетопленой избе-сходне мужики сидели в тулупах и в теплых собачьих да лисьих шапках. Грозовым облаком пластался под потолком едкий табачный дым.
Председательствовал местный кулак Аверьян Куропатов. Он-то и дал первому слово «гражданину Иванову», специально на собрание приехавшему из Каинска. «Гражданин» под мужичка-простачка работал: слова на чалдонский манер коверкал, бил себя в грудь кулаком, лисьим треухом о пол шмякал. А под замызганной шубенкой сухопарая офицерская выправка угадывалась, да и руки были слишком белые, с длинными холеными пальцами.
— Дык с какой нам стати, братцы, за большевиками итить?! — выкрикивал он в переполненный зал. — Оне, большевики-то, хлебушко наш, вот ентими руками выращенный, весь до зернышка рабочим отдадут либо германцу-немцу, которому Ленин с потрохами продался!..
— Какими руками? — спросили из зала.
— Вот ентими! — растопырил пальцы гражданин Иванов.
— Твоими пальчиками тока в носу ковырять, а не хлебушко сеять!
— Дак и то сломаться могут!
— У их, у есеров, заместо сломанных новые вырастают, как хрен на грядке!
Зал разразился хохотом, затряслись бороды, всколыхнулось под потолком табачное облако.
— Зы-замолчать! — рявкнул председательствующий. — Чего ржете, язви вас в душу-то?!
Среди дубленых тулупов замелькали серые солдатские шинели.