А на Валдайскую возвышенность немецкие войска так и не вышли. Об этом с гордостью вспоминают сейчас, по истечении многих лет, ветераны Северо-Западного фронта. Не раз немцы пытались прорваться, но так и не смогли это осуществить.
Развивая наступление, наши войска продвинулись на шестьдесят километров, глубоко охватив правый фланг старорусской группировки врага. Это вынудило командующего группой гитлеровских армий «Север» в спешном порядке перебросить сюда 56-й моторизованный корпус, моторизованную дивизию СС «Мертвая голова», повернуть сюда свои танковые соединения, бросить сюда же авиационный корпус Рихтгоффена, который в это время поддерживал немецкое наступление на Ленинград.
* * *
…Нас было четверо, разыскивающих 13 июля командный пункт 163-й дивизии. Борис, я, корреспондент фронтовой газеты «За Родину» Осадчий и капитан Толчинский из Политуправления фронта. Последние двое присоединились к нам в штабе армии.
Мы нашли указанную нам в штабе армии понтонную переправу через Ловать. Были немало удивлены тем, что переправа оказалась цела, ее не бомбили и не обстреливали. Машину оставили в деревне Соколово, нагрузились аппаратурой и пленкой, разделив груз с нашими добровольными помощниками, и тронулись.
За деревней Соколово лежало широкое поле, а в километре за полем — густой лес. Там, в этом лесу, мы должны были найти КП дивизии. Доносилась откуда-то артиллерийская канонада, но сколько мы ни вслушивались, пытаясь определить — где же гремят пушки, это нам так и не удалось. День был удивительно ясный, безоблачный. Солнце жарило вовсю. Помню, я засек время: было около двенадцати часов, когда мы увидели на небольшой высоте группу немецких самолетов. «Наверное, будут бомбить переправу», — подумал я. Поле было ровное, однако в тридцати метрах справа я увидел малоприметный овражек. Прикинув расстояние, понял, что не успеем добежать до него. Очевидно, Шер с Толчинским тоже увидели какое-то углубление в ровном поле и залегли там, а я и Осадчий рухнули на землю и замерли. «Самолеты, пролетят, — решил я, — и тронемся дальше…»
Но не успели мы «приземлиться», как увидели, что от самолетов, идущих прямо на нас на небольшой высоте — что-то около пятисот метров, посыпались бомбы и со свистом пошли к земле. Самолеты шли развернутым строем. Шер с Толчинским были метрах в тридцати от нас, и эти зловещие черные точки, увеличивающиеся с каждой секундой, неслись и на них. Вокруг загрохотало, поднялись клубы дыма, пыли. Пролежав несколько секунд, мы подняли головы. Я окликнул Шера и Толчинского. Они ответили. Мы хотели уже встать, но над лесом увидели еще тройку самолетов. Она шла примерно в нашем направлении. Снова легли. Эти три самолета не сбросили бомб, но они шли на высоте трехсот метров, я видел за стеклами голову пилота и, казалось, поймал на себе его взгляд. Было страшно пошевелить даже мускулом плеча. Новый шум моторов послышался слева. Теперь в нашу сторону шла девятка самолетов. «Когда же это закончится?» — подумал я. И тут же послышалось завывание приближающихся к земле бомб. Снова грохот разрывов, на этот раз, правда, в некотором отдалении от нас. «Они бомбят по площадям», — решил я. И, подняв голову, осторожно, с опаской огляделся вокруг. Куда хватал глаз, были видны группы самолетов, летавших на небольшой высоте, и слышались разрывы бомб.