Когда я возвращалась из дома сестры, на дороге мне встретился священник. Он остановил меня и представился. Ему на вид чуть больше тридцати, и он напоминает мне тех мальчишек, с которыми я ходила в школу. Кто знает, как так получилось, что он очутился здесь, да еще в такой роли. Ему больше подошла бы работа банковского служащего.
Священник спрашивает меня насчет похорон.
– Они пока еще не разрешают мне похоронить Рэйчел, – говорю я. Мы стоим у ручья, тоненькой струйки, исполняющей скорее декоративную роль в городке. Он извивается по Боар-лейн между домами и дорогой. Священник убеждает меня, что в любом случае можно провести панихиду, и предлагает самому отслужить службу.
– Рэйчел не была религиозным человеком. Она считала, что любая религия предполагает поклонение, а некоторые, ну как ваша, просто лучше отвлекают людей от того факта, что необходимо поклонение.
– Это может быть и светская служба, – говорит он. Его желание угодить начинает нервировать меня. Не этого я ожидала от священника.
– Ах, даже так? – спрашиваю я, а он в это время скидывает в ручей камешек мыском ботинка. Мы оба смотрим на то, как камешек тонет в воде.
Священник говорит:
– Я хочу помочь и считаю, что панихида обязательно должна быть проведена. Чтобы почтить память Рэйчел. У нас есть помещение на сто человек. Не хотите ли пройти и посмотреть прямо сейчас?
Пыль, дерево, зимний солнечный свет, окна с черными средниками, запах свечей, похожий на тот, что растапливала моя соседка по комнате в Эдинбурге, когда смешивала краску с пчелиным воском для своего художества. Англиканская церковь. Нам никогда не приходилось посещать церковь, когда мы еще были девочками, поэтому она вызывает у меня воспоминания только о венчаниях и Анне Болейн.
– Здесь было бы хорошо, – соглашаюсь я.
Итак, мы сидим в первом ряду в пустой церкви, планируем, как провести службу, и он говорит:
– А я ведь знал ее.
– Правда?
– Она иногда оставляла у меня Фенно.
Мне кажется, что у священника не слишком много обязанностей, а он, должно быть, человек одинокий. Представляю себе, как он ведет беседы с Фенно во время прогулки, и мне кажется, что у меня сейчас разорвется сердце.
Мы обсуждаем телефонные звонки. Прежде чем позвонить Хелен, я выхожу в сад и шагаю вдоль церковной стены. Рэйчел была ее лучшей подругой и крестной матерью ее дочери.
Хелен всегда заставляла меня понервничать. Она приехала в Оксфорд из Мельбурна вместе с дочерью Дейзи, когда та была еще младенцем, и воспитала ее самостоятельно, одновременно учась на медсестру, а потом еще и работая по специальности. Одна мысль о том, как Хелен в одиночку справлялась со всем домашним хозяйством, всегда вызывала во мне чувство собственной несостоятельности. Трудно представить, как она успевала отдавать ребенка в ясли, а после смены забирать домой, при этом постоянно грея молочные смеси для ребенка. Мне кажется, у меня и часть работы не получилась бы, а Хелен безропотно успевала повсюду.