Я выезжаю в больницу, чтобы встретиться с Джоанной Коулз. Они с Рэйчел почти всегда работали в одной смене, и Джоанна может знать, кого сестра имела в виду, когда говорила, что встречается с другом из больницы.
Больница «Джон Радклифф» находится недалеко от Марлоу, на окраине Оксфорда. Университетский госпиталь с лучшими врачами и оборудованием. Когда я как-то раз приехала на встречу с Рэйчел, та бросила в пластиковый пакет какую-то склянку. Она написала что-то на планшете рядом со словом вверху, выделенным розовым цветом.
– А что этот цвет значит?
– Ничего. Спутанное сознание.
– Правда?
– Нет.
Я гляжу на дверь отделения неотложной помощи и жду, когда оттуда выйдет Рэйчел в надетом поверх халата зимнем пальто, нахмурившаяся, с темными кругами под глазами и убранными назад со лба волосами. Она любила сидеть на одной из скамеек спиной к больнице. «Я и так провожу в больнице массу времени», – говорила она.
Жаль, что я не могу рассказать ей то, что вызнала на сайте полицейского участка «Темз Вэлли»: по правилам нужно заявлять о найденном кладе. Ей бы это очень понравилось, словно люди то и дело находят клады, будто они такие тупые, чтобы каждый раз об этом заявлять.
Я пытаюсь представить, о чем бы Рэйчел хотелось поговорить, будь она здесь. В последнее время сестра только и твердила, что о плавании. По логике вещей выходило, что она так уставала, что сон больше не помогал, только плавание.
Я едва могу усидеть на месте. Это не от того, что случилось несколько дней назад, а от того, что может произойти в любой момент, он всегда находится рядом.
Двери в «неотложку» распахиваются, Джоанна замечает меня и машет рукой. На ней белый халат, накинутый поверх черного костюма. Мы встречались всего несколько раз, но Рэйчел много о ней говорила. Джоанна кладет ногу на ногу и откидывается на спинку скамейки. Над входом тускло горит надпись «Несчастный случай».
– Полицейские уже кого-нибудь арестовали? – спрашивает она.
– Нет.
– Я все думаю, что бы я сделала с убийцей, если бы нашла, – произносит Джоанна. – Быстро бы все не закончилось.
Она из Манчестера, говор у нее знакомый и придающий уверенности. Не такой, как у Рэйчел, но, по крайней мере, северный. Ей за сорок, и Рэйчел как-то сказала, что она смотрит на Джоанну, чтобы понять, какой она станет через десять лет. «Но она же врач, а не медсестра», – заметила я, а Рэйчел наградила меня долгим пронизывающим взглядом.