Служитель виновато глянул в безмятежное и всепрощающее небо. Оббил пыль с короткой рясы, нащупал пальцем свеженькую прореху, требующую штопки. И начал развязывать пояс. Кряхтя, поднялся в рост и потер ноющую спину. Пляску он полагал делом еретическим, потому всегда исполнял, скинув черную рубаху, голым по пояс. То есть точно так, как нравилось Лупе. Глаза в глаза, ощущая дыхание и тепло тела.
– Давай, полу-дон, – рассмеялась жена, протягивая руку и предлагая помочь ей встать.
Служитель нагнулся и подхватил на руки, очередной раз удивляясь, как это в нем уживаются два совершенно разных человека? Помнящий сотни молитв и соблюдающий все посты фанатик Энрике – и готовый плясать даже в постный день дон Хулио Пабло, последний отпрыск старого и славного рода Ароза, утративший права на земли и титул из-за скандала вокруг дел покойного брата.
– Плохо то, что дети медленно взрослеют, – быстрым горячим шепотом посетовала Лупе, делая шаг вперед и прижимаясь всем телом, выщелкивая пальцами редкий начальный ритм. – Мы с тобой теперь заняты, Оллэ невесть где, наш малыш Хулио умеет только агукать, до знакомства с виуэлой ему еще расти и расти. Значит, опять без музыки…
– Зато паломников нет, – привел удобный довод служитель, окончательно впадая в ересь.
– Вот заразы…
Лупе огорченно выдохнула, уткнулась лицом в голое плечо и оборвала танец, едва согретый первыми движениями. Муж обнял её, нехотя обернулся в сторону берега, ощущая себя обманутым, жаждущим и несчастным, ничуть не готовым именно теперь натягивать рясу и быть – служителем… Увы: паломники явились, когда их не ждали. Пешие, они сосредоточенно спускались по отмеченной редкими белыми камнями тропке в скалах – к берегу, к тому самому месту, откуда можно вброд пройти на остров, вымочив одежду, зато не тратя ни драгоценного времени на поиск лодки, ни средств на её найм.
– Это был мой день! – всерьез, до звенящих в голосе слез, расстроилась Лупе. – Как они смеют переть толпой? Мой день, мой муж и мой дом! Я собираюсь родить тебе дочку, а ты уже глядишь на них, мимо меня… Что пользы в олухах? По медяку с носа, и не в наш кошель, а этому, – Лупе сердито махнула рукой в сторону круга из двенадцати камней, выложенного на вершине холма поодаль. – Иди, не делай вид, что ты еще здесь.
Дверь дома с треском захлопнулась за расстроенной Лупе, сразу захныкал в комнате разбуженный малыш Хулио Фабий, законный наследник прав и титула опальной семьи Ароза – то и другое ему выбил и вызолотил неугомонный Кортэ, отдаривая за исполнение своей же просьбы числиться названым папашей… Непутевый кровный отец младенца нагнулся, поднял изодранную пыльную рясу, похожую на тряпку. Осмотрел, встряхнул – и решительно натянул. Пояс он завязывал, уже спускаясь по склону узкой извилистой тропкой.