«Все ясно чувствуют, что „войсковой старшина“ что-то замышляет, на что-то надеется, к чему-то стремится…
В советских верхах — люди не без зависти, а общий уклад не без больших интриг, а потому характер Миронова портится не по дням, а по часам, нервность увеличивается в той же пропорции и… результаты, надо полагать, не заставят себя долго ждать… Миронов окончит свою карьеру в красной армии».
Здесь А. Л. Носович показал себя недюжинным провидцем. Уже после опубликования этого очерка Ф. К. Миронов (1872–1921) писал душещипательные письма В. И. Ленину и М. В. Калинину, самовольно уводил на фронт недоформированный красный казачий корпус в надежде, что перед ним «дрогнет Деникин и преклонятся коммунисты», был пойман Буденным, приговорен по суду к расстрелу и провел двое суток в камере смертников.
«Борясь за трудовое казачество» и опасаясь, что после расстрела Миронова все красные казаки разбегутся, В ЦИК его помиловал и реабилитирован. Сам Ф. Э. Дзержинский дал ему рекомендацию в РКП(б). В 1920 году Ф. К. Миронов достиг командных высот, возглавил 2-ю Конную армию, получил пост инспектора кавалерии Красной армии (позже на этот пост назначили А. А. Брусилова). Но как только гражданская война закончилась, Миронова обвинили в организации заговора, и по постановлению Коллегии ВЧК (возглавляемой тем же Ф. К. Дзержинским) 2 апреля 1921 года расстреляли…
Другие красные казаки, попавшиеся Носовичу «на карандаш», показаны либо ворами и аферистами, либо людьми совершенно бесцветными. «Остановлюсь прежде всего на казаках-комиссарах. Казак Урюпинской станицы Хоперского округа Селиванов был политическим комиссаром южной группы советских войск. Алкоголик, эфироман и морфинист — Селиванов всегда производил впечатление ненормального человека. Спирт и наркотики требовали денег, их черпал Селиванов без стеснения из советского денежного сундука…
Председателем донского исполнительного комитета — донского „цика“, был казак Ковалев из Донецкого округа.
Ковалев был замечателен только громадным ростом и физической силой. Он держался скромно, чувствовал свою незначительность и в спорах всегда соглашался со своим оппонентом…
После занятия добровольцами Тихорецкой донской „цик“ утратил свое значение, и Ковалев остался в военной инспекции у Подвойского на ролях простого осведомителя по казачьим вопросам.
Наиболее яркой фигурой из казаков-комиссаров является Евгений Трифонов. В марте 1918 года он, ловко обойдя „наркомов“, получил у них около двадцати миллионов рублей на организацию борьбы на юге России. Понятно, деньги ушли без отчета со стороны Трифонова перед давшими их. Он организовал так называемый „центро-юг“, просуществовавший до мая в Донской области, а затем перекочевавший в Царицын.