Мое знакомство с командармом Егоровым произошло по прямому проводу. Вот в чем оно состояло.
Продолжая свою секретную командировку, мне посчастливилось попасть на значительное место помощника видного военного деятеля[40] «совдепии» и по его поручению передать по прямому проводу некоторые распоряжения Егорову, который находился в Балашове. Надо сказать, что до этого назначения я бывал дважды арестован по подозрению в «белогвардейской» деятельности, но каждый раз довольно благополучно уходил не только целым, но и каждый раз с большим повышением.
Когда я вызвал Егорова к аппарату, он долгое время не хотел верить в мое право называться тем званием, которым я себя рекомендовал.
Но когда это выяснилось в мою пользу, весь наш разговор только и вертелся на одной лишь истерической фразе Егорова: именем революции. Во имя защиты поруганных прав всемирного пролетариата, я требую… Дальше начинались не ответ на вопрос, предложенный ему начальством, не то или другое тактическое или стратегическое соображение, а просто набор митинговых Фраз, которыми командарм подкреплял свои требования на шинели и сапоги, а также и военные запасы, которые на его участке расходовались в неимоверных количествах.
Эти истерические выкрики при разговоре по прямому проводу так были смешны и неестественны, что все, кому приходилось переговариваться с Егоровым, шли на эту работу как на пытку. Комиссары же военно-революционного совета фронта от души смеялись над этим новым «полковником-коммунистом» и, как я уже говорил, доверяли уму не больше, чем многим другим, совершенно непричастным к коммунизму.
Военными талантами Егоров совершенно не блистал и то, что его произвели на должность командарма Царицынского фронта, показывает лишь то, что у большевиков совершенно нет соответствующих людей для замещения ответственных постов.
Дела южных комиссаров были, вероятно, не из блестящих, если им приходиться просить или, вернее, соглашаться на столь несоответствующее назначению лицо, ибо они первые часто возмущались Егоровым и неоднократно требовали его смещения.
Кроме того, факты говорят сами за себя: Царицын не устоял. Командарм Егоров не сумел спасти город.
Думенко[41] — бывший вахмистр эскадрона, состоявший всю кампанию на этой должности в одном из кавалерийских полков. Резкий, требовательный в своих отношениях к солдатам в старое время, он остался таковым и теперь. Но как человеку своей среды, красноармейцы, весьма требовательные в манере обращаться с ними к своему начальству из бывших офицеров, совершенно легко и безобидно для своего самолюбия сносили грубости, резкости и, зачастую, привычные для Думенко — старого вахмистра