Каждое его движение, когда мы становимся единым организмом, дышим одними легкими, я навсегда запомню. Каждую клеточку его гибкого, мускулистого тела. Непостижимо, как я могла противиться столько времени?! Всё, что было до нынешнего момента, утратило свою ценность. Для нас двоих есть только мы: его губы, его пальцы, мои губы — все слилось воедино…
По старой многолетней привычке я раскрыла глаза до рассвета. Памятуя о случившемся, я воззрилась на спящего эльфа. Леголас спал, трогательно приоткрыв губы. Восстанавливался после ранений. Спящие мужчины так похожи на детей. Краснея, исследую жадным взглядом, что не узрела под покровом ночи. Чрезмерная бледность выдавала болезненную слабость в нём. Царевич поднял угольно-черные ресницы и принялся любоваться мной. Именно любоваться: в его глазах облегчение, понимание, желание. Ни крупицы гнева, снобизма и страха. Окутанная ароматом манго, под его лишённым негатива взором, я начала надеяться, что могу что-нибудь построить на руинах собственной судьбы. Антошка, ты был бы счастлив нас видеть, ты ведь хотел, чтоб мы сошлись. Я озвучила последнюю мысль.
— Уже нет, — коротко отсёк эльф.
Я удивленно изогнула бровь, призывая к ответу.
— Он пал на тропе Мертвецов.
Нокаут. Удар ниже пояса. Я предавалась наслаждениям, не ведая, что мой лучший друг погиб?..
— Вы… предали его тело земле?
Сама знаю, что тупой вопрос. Как мне реагировать?
— Нет, — в интонации — усталость.
И всего-то?! Есть в тебе хоть отголоски сострадания? Я пёрла тебя полкилометра надрываясь! Почему ты вчера не сказал? С трудом выпутывавшись из тёплой постели, дрожащими пальцами хватаю вещи и выметаюсь из палаты, не говоря ни слова, по дороге напяливая первое, попавшееся в руку.
Устраивать праздник в честь победы, когда война не окочена, по меньшей мере жестоко. Умом я понимала, что пир даётся для поднятия боевого духа армии, но для меня сие равносильно дикости. Я и не подозревала, уважаемый читатель о том, что не мыслю как человек в бытовом понимании этого слова. Люди задавали празднество, а эльфы отпевали бы павших. Последнее ближе по духу, и увы, не потому, что я женщина. Странника я переманила в отдельный закуток, подальше от людских глаз.
— Не зрю радости на твоём лике, — с деланным огорчением молвит странник.
Я устало закатила глаза к потолку. Предпочтительней найти было бы Гимли, дабы избавиться от нравоучений. Но у меня нет настроения веселиться.
— Почему ты сразу не сказал мне про Антона?
Огорчение на его «фейсе» перестает быть деланным.
— Я шёл последним и не видел. Леголас следовал за ним. Попытай его.