Каждый звук, каждый всплеск, шорох, шёпот, свист вонзались в меня, и я ощущала всеми своими нервами каждое прикосновение в отдельности и вместе с тем в каком-то упоительном единстве.
И вдруг яркий свет молнией озарил потухающее сознание, как если бы спичка внезапно вспыхнула над темной ямой, - и я поняла, что только хотела почувствовать вовлеченность в этот повседневный танец стихии, но не чувствовала, мало того, - он мгновенно мне наскучил.
Упрямствуя, я снова кинулась с еще большею жадностью, горячностью и отчаянием в природный водоворот, но ощутила лишь сонливость и утомление. Обратив сой полуугасший взор к небу, я увидела, что солнце теперь стало пурпурным размытым пятном, и дочери воздуха, нежные прозрачные создания, вились над озёрной гладью, с любопытством заглядывая внутрь.
Напоследок в сердце озера, в моём сердце, торопливо и дробно застучал молоточек. Я услышала воркующий рокот волны, повторявшей чужие слова:
«Не высекай искры».
«Ах, господин, какие искры? - с ленивой насмешливостью отозвалась я. - Блеск волн в солнечном свете и только-то».
Я всё глубже и глубже уходила в пустоту, в небытие, куда-то за пределы своего существа, в непроглядную безбрежную ночь, царившую на озёрном дне.
Молоточек стих. Я ощутила щемящую грусть, но очень быстро она сменилась сладким предвкушением долгожданного отдыха. Здесь был мой вечный дом, здесь царили темнота и беззвучие, здесь стихия станет ревностно оберегать мой покой.
Вивиан ушла в бездну, ушла безвозвратно, шагнув с обрыва на рассвете первого августовского дня, именуемого в народе Лугнасадом, оставив после себя лишь растерзанные цветы на воде. К ночи цветов станет многим больше - люди, празднуя свадьбу Луга, явятся к берегам Нимуэ, дабы воздать хвалу моим водам, исправно орошавшим их земли. Помимо цветов, в знак своей признательности, они оставят мне тряпичных или деревянных кукол, они споют мне песню, они станцуют в мою честь.
Я стану сонно вторить их веселью, ибо что-то во мне всегда трепетно отзывалось на человеческую радость. А потом праздничная ночь кончится, люди разойдутся, а мир замрёт в мрачном предвкушении неотвратимо надвигающейся поры увядания.
Но даже в тягостной полудрёме я ощущала, как что-то тревожит меня в этой сладкой предрешённости, какая-то позабытая обязанность перед кем-то, приятная забота о ком-то или о чём-то. Но всё это было уже затуманено сном. Еще раз промелькнули передо мной какие-то пестрые картины, еще раз что-то вспыхнуло красной обжигающей искрой. Потом я наконец заснула.