Ты сеешь ветер (Романова) - страница 84

      Смерти - это увесистые камни на душе, и за всю свою жизнь я собрала их немало. Я никогда не была безвинной и ничто не мешало мне выносить приговоры. Если смерть - это камень, то предательство - разъедающая гниль. В самой сердцевине моей любви отныне скрывалось тайное и гибельное бремя.

      Больше никто не навещал меня, я не получала никаких посланий и приказов. Мерлин по-прежнему молчал. Моё ужасное злодеяние, конечно же, принесло ему горе и разочарование, он был опустошён, может быть, даже винил себя, я хотела, чтобы он винил себя, чтобы они все винили себя, потому что они были виновны не меньше моего и потому что они могли горевать, а я нет. Я как буря - издала свой яростный вопль и затихла на недели, месяцы, может быть, на века, и кто знает теперь, когда я задышу вновь.

      Я взяла себе жизни других, но они не оживили меня.

      Чем больше дней отделяло меня от случившегося, тем чаще в голову проникали подлые и малодушные мысли. Артур, в сущности, не сделал ничего дурного, он просто объединил в одно целое государственные интересы и свои личные. Святой благоверный король - заботливый отец для своего народа. Действительно, какая разница, куда было копать: на юг или на запад. В конце концов, не пруд истощит моё озеро, не он иссушит плодородные земли Камелота. Бесстыдство поступка Артура мало-помалу перестало ранить меня, я почти забыла об этом, и только горькое семя обиды, посеянное где-то под сердцем, время от времени давало знать о себе тупым болезненным уколом. Ужасные подозрения бродили в моей голове: обо мне и об Артуре, о вашем будущем, что я видела, и о том, что видел Мерлин.

      Охлаждение чувств, измена, побег, смерть. Отчего же? Отчего так? Была ведь и любовь, и страсть, была и будет, я чувствовала это во всей полноте, в настоящем и будущем, всегда. Казалось, всё должно обернуться непредсказуемым образом, но на самом деле оно просто пойдёт своим чередом. Бывает так, что тебе становится тяжело нести свою любовь. Может, дело в самой любви, она пребывает в вечном движении, то уменьшится, то вдруг так возрастёт, что едва удаётся удержать её в руках. А, может, дело в этих самых руках, они слабые и неловкие или вообще для такой тяжести неприспособленные. Может, и ты сам не приспособлен для любви, но зачем-то взял её себе. Существует множество причин, почему однажды ты остановишься и опустишь руки. В моём случае всё началось с утраченного доверия. Артур проделал в моём доверии маленькую дыру, из которой теперь со свистом тянуло ветром.

      Эта история с каналом - однажды я даже сумею думать о ней как о непримечательной, но всё же думать - лишний раз убедила меня в том, что честность и порядочность мужчины всегда служат женщине перилами, за которые она цепляется перед тем, как упасть. Они обещают, они всегда обещают, скажут, что захочешь, но в угоду своей страсти позабудут каждое данное прежде слово. Однако куда больше меня ранило молчание Мерлина и его отсутствие. Он предпочёл остаться в своём униженном положении при новом короле, он знал о замысле Артура - разумеется, он всё знал, - но позволил этому случиться, не предупредил меня, и это привело к тому, к чему привело. Я понимала каждого из них, и Мерлина, и Артура, оправдывала их, хотя и не должна была, но в голове у меня сгущалась какая-то непонятная тьма, я не могла думать, не могла поддерживать внутреннюю беседу. Мерлин никогда не лгал, но ведь ему и не нужно было. Достаточно было знать и молчать. Я провела с Мерлином вечность, он раскрывал мне все свои самые потаённые мысли, подозрения и истории своего сердца, зная, что однажды это убьёт его, и всё же он доверял мне. Потому что магия уходила из мира людей. Потому что Знание было единственным, от чего его разум никогда не уставал, к чему он никогда не охладевал, что никогда не причиняло ему мучений, к чему он не мог питать страха или недоверия и перед чем не испытывал и тени сожаления. Знание не могло предать его. Но оно не имело никакого смысла, если бы он решил хранить его вечно при себе. Мерлин мечтал построить особенное, подлинное демократическое государство, последний оплот магического мира, и ему нужен был особенный король, король былого и грядущего, причастный к бессмертию, как и он сам. Это не пришло ко мне как большое откровение - Мерлин использовал привязанность Артура ко мне, наше давнее знакомство и общее детство, он использовал мою растерянность и моё влечение, чтобы убедить Артура следовать предопределению. Мерлин посадил на трон своего особенного короля. А теперь ему было необходимо укрепить влияние при дворе, и моё появление в замке вряд ли бы этому способствовало. Ему был нужен благородный король, решительный, открытый миру, стремящийся к славе и к тому, чтобы его могила не осталась безымянной, но не мужчина, посвящающий все свои подвиги женщине. Не мужчина, который захочет жениться и завести семью; такой король может стать славным, но просто славный и добрый король - это не тот, кто был нужен Мерлину. В конце концов, масштаб личности Мерлина требовал воплощения столь же масштабных идей.