— Смотрите, как густо залегли наши люди на подступах, а русские молчат, — говорил он начальнику штаба. — Артиллеристы — молодцы. Не сдавать. Мы сегодня к вечеру должны быть в Артуре. Я не сомневаюсь, что будет так.
— На Восточном Панлунге[7] опять русские, — ответил начальник штаба.
— Ну что там — горсть… Да и то потрепанная за три дня… А у нас свежие силы.
— Конечно, конечно…
— Шлите, шлите людей. Непрерывно. Наше сознание и наши желания уже выше. Бодай ямы[8]. Поток не повернет обратно, если будут новые струи… Он должен низринуться в крепость.
4
Новое подкрепление с броненосца «Полтава» оживило защитников. Матросы встретили наступающих ружейным огнем. Мичмана Ломана ранили. На редут во главе роты моряков вступил Рейнгартен. У полевых пушек орудовали мичман Бок и командир редута поручик Приклонский.
— Полроты в окоп направьте, — сказал Приклонский Рейнгартену, прицеливаясь за бруствер. — Главное — очищать от атакующих склоны. — Поручик дернул за шнур. — Смотрите, прекрасные результаты.
Рейнгартен припал к амбразуре как раз в тот момент, когда мичман Бок сделал выстрел из второй пушки.
— Черт возьми, как просто! — воскликнул Рейнгартен, увидев свалившихся от шрапнельных пуль японцев.— В морском бою такой картины не увидишь.
— Мы пользуемся случаем, пока нет орудийного неприятельского обстрела, — сказал Бок.
— Третий день лезут. Непрерывно на одну точку... Прут, перестанут. Даже реки к осени пересыхают, — вздохнув, вставил Приклонский.
Матросы и стрелки смешались, занимая места у бруствера. Наши потери получались и от шрапнельного огня, и от ожесточенной пулеметной стрельбы. К амбразурам подходили с большой осмотрительностью и, выстрелив, сейчас же скрывались.
Блиндажи были заполнены ранеными, когда по редуту пронеслась тревожная весть:
— На первый фланг идет большущая колонна…
— Ну и черт с ней. Разве это первая?!
Из окопов поднимались стрелки.
— Что там у вас?
— Наших немного осталось, а японцы прут.
— Стоять, не сдавать. Помощь будет, — сказал Приклонский солдату, прибежавшему с донесением, и упал, пораженный шрапнелью в ноги. — Мичман Рейнгартен, прошу принять командование редутом, — крикнул поручик, когда стрелки понесли его в блиндаж.
«Надо осмотреться, — подумал Рейнгартен и подошел к амбразуре. Опершись правой рукой о мешок с землей, он осторожно взглянул вправо. — Да, колонна густая, а одно орудие молчит. Ну ничего, остынет», — утешил себя мичман и отдернул руку. Кровь лилась из запястья, пуля прошла насквозь.
— Банзай! — раздалось невдалеке.
Толпа стрелков отступала. Мичман Бок бежал им наперерез: