Воронкин приподнялся, опершись на обе руки, и хотел что-то крикнуть, но закашлялся. Все внимательно следили за ним и молчали. Глаза артиллериста лихорадочно блестели.
— Я хотел сказать, — хрипя, снова начал Воронкин, — хотел спросить, почему такой мрази все лучшие места отдали? Почему мы после первой стычки ушли с Киньчжоу? Мы же могли их дотла изничтожить, в порошок стереть, если бы наши генералы назад не попятились…
— На штыковую схватку слабо идет японец. Пьяные прут, а чуть отрезвели— стоп. Если бы наши не пятились, как раки, давно раскрошили бы проклятых, — проворчал стоявший тут матрос. — Японцы на всякие хитрости идут, запугать нас хотят. Третьего августа приходили ихние парламентеры с предложением сдать крепость. Ушли ни с чем. После этого кинулись открытой атакой, да тоже обожглись…
— Теперь прокламации разбрасывают, мутить нас хотят, — вмешался в разговор высокий худощавый стрелок. — Нашли дураков. Умора! Вот, слушайте:
«Воззвание к солдатам русской армии.
Вы русский солдат должно быть ожидаются, который думаю генерал Кропаткин подкрепление за Порт-Артур. Эти подкрепление 27-го май в Фу-чен-сер (Толи-су) сражали наши японский войсками, не сколько часа были сильный бой наконец ваше подкрепление очень большая поражения и отступили северная сторона.
Наши японская войска застреляли за ним. Взял скорострельное орудие 600 человек нижний чины и 4-й В. С. — полковый командир 6 человек офицеров брали на плен.
Один пленный солдаты говорят 1-й полковой командир были убиты и начальник «2-го корпуса» — 2-й полка. 3-го полка командир раненый. Убитый и раненый всего около 10000 человек. Во каким большая поражения вашего подкрепления.
Наши войска скоро будут открываться атака в П.-Артур.
Солдата русский ваша несчастна; таким случае сдавайтся; ваше ни собестный (вам не совестно), вы солдат хорошо сражались. Уже двух месяцев служба достаточно, ваша который сдаваится. Это все виноват вашего начальства.
Ваша солдатам — лучше сдавайтесь. Наши войска обращались любезно отправляим Японие и не мыслим предполагать ни каких-либо оскорблений. Где могут спокойно и отдыхать. После мир отправляем ваша своим губерный, тогда можись стречать отец, мать, брат, жен, детями. Светю (советую) ваша солдатам сдавайтся скорей».
Слушая прокламацию, стрелки вздыхали, но смеялись, повторяя исковерканные русские слова.
— Такая же штука, только грамотнее составленная, была и на левом фланге. Мы ее читали в госпитале, — проговорил высокий стрелок, — Так вам, япошки, и поверили…
— Если в листке даже десятая часть правды, то и это ужасно, — проговорил Подковин. — До чего довели! Кто, кто виноват?