Капитан замолчал и закурил папироску.
— Вы же работали там, расскажите подробней, — вступил в разговор командир пограничной стражи Бутиков.
Спор был большой. Комиссия записала, что левый фланг совершенно неудобен для атаки. А главное, утверждали специалисты, при наличии батарей девятой, десятой, одиннадцатой, двенадцатой и пятнадцатой нельзя допускать даже и мысли о возможности движения неприятельских цепей и колонн по берегу. Главная-де опасность — со стороны железнодорожного полотна и отрогов горы Самсон.
— Неопровержимая истина. Японцы не сунутся по берегу Киньчжоуского залива, мы их будем уничтожать в каком угодно количестве! — воскликнул, краснея, прапорщик Цветков. — Не забывайте наших фугасов.
— Все это так до тех пор, пока не будут подбиты крепостные орудия, — усмехнулся Стемпковский.
— Вы так же, как и генерал Фок, не верите в неприступность Киньчжоу? — опросил штабс-капитан Двайт.
— Дело не только в укреплениях, но и в людях. Не думаю, что японцы начали атаку сразу без подготовки своей артиллерией. И надо опасаться, что они достигнут многого.
— Но почему? — опросил прапорщик.
— Высоты, которые при тесном обложении Киньчжоу будут в их руках, господствуют над пятидесятитрехсаженной горой Наньшань. Это — во-первых. Надо предположить, что они подвезут сюда сотенки две пушек нового образца с приспособлениями для бомбардировки по невидимой цели. Далее — их артиллерийский парк немыслим без мортир.
— Вы еще наворожите поддержку флотом? — вставил штабс-капитан Высоких.
— Учитывайте, учитывайте все, — невозмутимо ответил капитан. — Наш флот ранен, и, главное, в голову.
— Да, после смерти Макарова японцы обнаглели на море, — сказал мичман Шимановский. — Орудия в большинстве здесь старые, поршневые, а пушки Кане, привезенные недавно, все еще не установлены.
— Несчастие крепостей в том, что их орудия бывают несколько устаревшими в техническом отношении против орудий наступающих.
— Что же делать? — воскликнули пехотные офицеры.
— Создать более благоприятные условия для пехоты, на чем и настаивает начальник нашей дивизии.
— О нем разноречивые толки, — сказал шепотом артиллерийский офицер пехотному. — Многие считают его взбалмошным.
— Солдаты его любят. Он несколько сумасброден. А о боевых его качествах узнаем. Он заботится о солдатах и офицерах и не хочет, чтобы они гибли понапрасну.
— Говорят, он сторонник редкого размещения солдат в окопах.
— Хотя это и против устава, но не лишено смысла.
— Уставные положения стареют, — поспешил вставить пехотный поручик.
Раздалась команда «смирно». Офицеры осмотрели себя и подтянулись. К вокзалу подошли генералы Кондратенко и Фок, а за ними полковник Третьяков. Поздоровавшись с офицерами, Фок остановился у кромки перрона и, повернувшись лицом на север, взглянул вдоль пути. Когда к нему подошел полковник Третьяков, он, продолжая прерванный разговор, сказал: