Поручика Руссау, наблюдавшего за движением японцев по воде, дернул за полу раненый солдат.
— Японцы в тыл заходят. Они уже на позиции, а ниже-то смотрите, сколько их!
— Перенести огонь вправо! По наступающему противнику — огонь!
Флаг упал. Японцы бросились врассыпную.
— С боем отходить к пятнадцатой батарее. Дать знать команде поручика Бондалетова!
Японцы, увлекшись захватом брошенных батарей, мало обращали внимания на крайние части левого фланга русских, но, определив положение, они начали разить их ружейным огнем.
Серьезно раненный Руссау связался с поручиком Бондалетовым. Оба решили: чтобы спасти свои команды от истребления, отойти в тыл.
14
На станции Тафашин генерал получил новые тревожные вести; на Известковой горе и везде орудия были подбиты. От полковника Третьякова прибыло следующее донесение: «Позиция окружена сплошным кольцом орудий… Подходят неприятельские горные батареи; их резервы передвинулись ближе… Наши стоят на своих местах».
Было 5 часов 30 минут вечера. В ожидании начальников охотничьих команд генерал Фок ходил по платформе. Пушечная пальба не утихала, но привычное ухо генерала уловило, что ружейная стрельба поредела.
Гору Самсон освещали последние лучи солнца. Справа темнели воды залива. На его берегах все утихло. Но левее, у подножия Наньшаня, гремели взрывы.
«Добивают… Позиция умирает без единого ответного выстрела», — подумал Фок.
Раненые прибывали. Они еле передвигали ноги в тяжелых сапогах. У всех на лицах корою грязь; многие без головных уборов; на опущенных плечах — грязные, изодранные шинели с кровавыми пятнами; марлевые повязки на головах пропитаны кровью; забинтованные руки висели на грязных подмогах.
Раненых на станции не встречали, никто не оказывал им первой помощи. Поняв свою обреченность, они уходили в сторону Артура. Их пересохшие губы кривились, в глазах, от боли и досады, стояли слёзы.
— Где же начальники охотничьих команд? — спросил Фок. своего адъютанта.
— На нашем левом фланге усиленная стрельба, ваше превосходительство.
— Но только со стороны японцев! Я это прекрасно слышу. Почему нет донесений?
Генерал передернул плечами и взглянул на вершину Самсона. Вблизи глаза Фока были серыми, усталыми, но издали они казались черными, сверкающими, жестокими.
— Ваше превосходительство, — услышал Фок и, обернувшись, увидел подбегающего к нему поручика Глеба-Кошанского. Молодой офицер встал навытяжку, не переставая тяжело дышать:
— Рота капитана Фофанова оставила окопы… японцы на позиции… полк отступает… — Голос поручика дрогнул. — Смотрите, по склону стрелки. Вот донесение полковника Третьякова.