— Давайте посмотрим: прокат лодок, эксперты по гидравлике, инженеры, конструкторы и дизайнеры, правовые вопросы, топографическая служба… Я не уверен, но, возможно, десять тысяч долларов.
— Завтра вы будете иметь оборотный капитал в двадцать тысяч долларов. Я хочу получить отчет по ситуации с водой к следующей неделе.
— К следующей неделе! Вы это серьезно, мадемуазель?
— Вы не подумали о том, что получили двадцать тысяч вместо запрашиваемых десяти?
Я встаю с кресла и направляюсь к двери. Ливанский предприниматель бросается вперед, чтобы открыть мне дверь. Однако сначала останавливает меня, чтобы спросить:
— Извините мою невоспитанность, но… сколько вам лет, мадемуазель?
— Почти девятнадцать, — сообщаю я ему.
— Хорошо, все великие создатели империи были молоды, — говорит он, улыбаясь.
— И умирали молодыми, — отвечаю я.
Уже на ступеньках мною овладевает мысль о смерти. Обычно она не имеет особого значения, ведь я всегда думаю о смерти, когда счастлива.
Чаша, обозначающая сначала Всемогущего Бога… Ее основное назначение было бы трудно определить, если бы она не сохранила состоящих из семи частей трубок, символа семи планет, семи нот в музыке, семи цветов и всеобщей семеричной гармонии.
Ж.М. Рагон. «Об оккультном масонстве и магической инициации»
Мы должны были в поисках воды пробурить скважины на глубину более двух тысяч футов. Но, по словам инженера-гидравлика, мы достигли уровня вод водоотливного горизонта, простирающихся до главного острова. Он утверждал, что воды достаточно для снабжения целого города. Мой ливанец, которого я сейчас называю Мишелем, оказался даже более типичным ливанцем, более деловым, более располагающим, более хитрым и несговорчивым, чем большинство хитрых мальтийцев.
Я взяла за правило оплачивать его труды в несколько большем размере, чем он запрашивал, хотя и не доверяя ему полностью проведение даже незначительной сделки. Директриса его контролирует.
Мы основали компанию с условным мальтийским президентом для выполнения всех юридических требований и смогли купить пятьсот акров каменистой земли на юге Филфлы. Директриса нашла название нашей собственности: Неанда.
Первое за три месяца письмо от Мориса наконец-то извещает меня:
«По утверждению адвокатов твоего и моего отца, я могу получить свободу во время следующего заседания Специальной комиссии в марте. Ее решения вступают в силу через тридцать дней.
Возможно, мы увидимся снова в апреле. Твой отец сказал мне, что ты беспокоилась, будто я могу предпочесть тебе тюремное заключение. Если ты прочитала такое в моих письмах, то лишь потому, что я не знал, как выразить тебе свою любовь достаточно ясно!