— Что я хотела сказать, ваша честь…
— Повернитесь лицом к дамам и господам из состава присяжных, — обращается ко мне судья успокоительным тоном. — Говорите им.
— Морис прав. Все сказанное о нем — неправда. Даже Сюзанна не сказала все, как оно было. Морис всегда был очень мил. Мама очень не любит его, она терпеть не может торговых представителей. Но папа всегда защищал Мориса, папа знает его.
И я ничего не имею против Сюзанны, она моя сестра, но ей удалось заполучить Мориса. Я…
Я на ложном пути. Я готова сказать, что если Морис подарил мне так много счастья, так много любви, то Сюзанна должна была бы быть еще счастливее меня… Не самая, конечно, удачная мысль. Не поймут… Мне не позволят закончить, а мадемуазель Помье еще раз объяснит, что я перенесла тяжелую травму.
— Морис не обидит и мухи. Я клянусь вам, он сильно любил меня. Он не один раз помогал мне с уроками. Благодаря именно ему я достигла немалых высот в математике. Речь сегодня не об этом, я понимаю… но никто не принуждал его делать это. Так бывает, что я спорю и даже дерусь с теми, кого очень люблю… С Сюзанной, например. Мы часто дрались. Два года тому назад она поставила мне синяк под глазом из-за того, что я расцарапала ей до крови левое плечо. Никто же не посадил нас в тюрьму. Вы не можете никого из нас назвать чудовищем. Возможно, я вывела Мориса из себя, не сознавая этого. Мама первая говорит, что я упрямая. И это правда, что Морис раздражал меня в течение нескольких дней, поэтому я решила отплатить ему.
— Почему? — спрашивает судья.
— Я не знаю… Мы уехали на праздники, и в шале нас было мало. Мне хотелось, чтобы мы все вместе хорошенько повеселились, как обычно. А Морис даже не замечал меня. И это меня раздражало. Честно говоря, я ужасно вела себя с ним, да и не только с ним. Спросите других: я жутко относилась и к Жан-Марку… Морису это надоело, вот и все. Он вспрыгнул на меня, а я почти уснула и поэтому испугалась. Это была моя ошибка, моя глупость…
— Ваша честь, — взвивается обвинитель, — доброжелательность этой юной женщины, незнание ею грани между страстью и принуждением, ее доброе сердце подсказывают ей защищать этого монстра, а не уличать его. Эта мольба губит вас, мсье, даже еще больше, чем ее обвинения. Неужели вы не понимаете это?
Он тычет пальцем в бледного как смерть Мориса. Этот обвинитель начинает меня раздражать. Я знаю, о чем говорю, я ведь не кретинка.
— Он хороший, ваша честь, — говорю я, глядя Морису в лицо, чтобы он понял, что я сейчас не лгу.
Я люблю Мориса. Больше, чем Сюзанну, во всяком случае. Ей наплевать на него. Когда его обвинили — а он прежде всего ее муж, — у нее была только одна мысль: уйти. Я уверена, она уже подумывает о замене. Это так на нее похоже. И меня она больше не любит. Она не любит никого. А я люблю Мориса. Он не понял этого сразу. Вместо того чтобы заставить его понять, мне хотелось мести…