В одной из моих фантазий он вообще меня не трогает. Мы ласкаем каждый сам себя друг перед другом. Я дважды достигаю кульминации, причем во второй раз как бы становясь на место Мориса.
Самый чудесный из моих сценариев связан с усталостью, апатией: я измучена, пресыщена, достигла оргазма — слишком много всего, даже кажется, что больше никогда мне не бывать в состоянии экстаза. Морис, голый, лежит рядом, словно бы не мужчина, а ребенок. Кожа его очень гладкая, мягкая, куда мягче моей. Его член не возбужден, маленький, мягкий, нежный в гнезде из своих яичек и вьющихся волос… Я трогаю его, играю с ним, безуспешно пытаясь вызвать эрекцию. Мне нравится эта слабость, это бессилие. Я говорю Морису: «Мой импотент, мой импотент». Это слово такое же сладкое, как и «рождение», такое же волнующее, как «кульминация». Мы оба словно рождаемся заново, играя на коленях обнаженной матери, наши половые органы сливаются, плавясь от общего жара. До нас доносятся неясные звуки: скрежет стула по полу, скрип дверей, мягкое шипение колесиков стола. И вдруг гениталии младенца неожиданно вспухают облаком дыма, словно выпущенный из бутылки джинн. Это не символы, призванные объяснить, кто я такая и каков мой образ мыслей. Все происходит именно так, как я описываю.
Вы знаете, на что похож маленький пенис, когда он мягкий и круглый и никак не может увеличиться, который хочется плотно сжать в ладонях? Я припадаю к нему ртом, покрываю его легкими поцелуями — поцелуями бабочки, дразнящими, томными, — и вот он увеличивается, твердеет; во рту у меня становится все более влажно — член Мориса извергает свое содержимое прямо в мой рот, выступающий сейчас в роли полового органа. Мне не нужно больше трогать свое влагалище, там уже так мокро, что, сводя бедра вместе, скрещивая ноги, мягко и почти незаметно двигая ягодицами, я добиваюсь полной иллюзии, что мой клитор трется сам о себя, подобно члену у меня во рту. Мой клитор — член у него во рту или его член — язык во рту у меня? Мы раздуваемся вместе, рождаемся вместе, вместе превращаемся в гигантов, чудесных циклопов, рожденных на небесах, в воздушном замке…
Конечно, я не могу бесконечно продолжать в том же духе, подкрепляя свои любовные фантазии Морисом, с каждым днем исчезающим из моей памяти. К счастью, он находит способ переслать мне письмо. Однажды утром у входа в лицей вороватого вида человек незаметно сует мне конверт и исчезает, прежде чем я успеваю спросить его, что все это значит. Вскрываю конверт и читаю:
«Нея,
ты отдала себя мне, и я взял тебя. В любви лишь то, что делается лживо, преступно: наши признания, напротив, были правдивы. Мой член и твое лоно соединились только благодаря тебе. Играя роль ученицы, ты стала моей владычицей в полном смысле слова — то есть, я хочу сказать, моей любовью и учителем. Ты открыла для меня существование любви, и я ожидаю дальнейших твоих уроков. Я довольно счастлив в одиночестве своей камеры, так как могу мечтать о тебе абсолютно свободно…