— Нея, любовь моя, как насчет того, чтобы прилечь ненадолго? — говорит тетя Алина.
Я не упускаю возможности исчезнуть. Окно моей комнаты выходит на запад, солнце после обеда заливает комнату. Я задергиваю шторы. Темнота как бы воссоздает прохладу каникул.
Закрыв дверь, я могу различать шаги домашних: мамы, немного тяжеловатые, и нерешительные — отца, легкую скользящую походку Сюзанны. Я как будто в прострации. Тетя Алина ушла. Морис, скорее всего, сказал, что ему надо прочесть отчет, он обычно так поступает. Являясь «консультантом по коммерции», он не обязан слишком строго следовать служебному расписанию и теоретически наносит визиты своей клиентуре в течение всего дня. Однако, поскольку он влюблен в Сюзанну, я не знаю, идут ли и теперь его дела хорошо, но фактом является то, что он ухитряется все организовать так, чтобы можно было остаться у нас на все послеобеденное время. В нашей семье ненавидят нежничанье обрученных пар. Поэтому Морис придумал этот предлог с чтением отчетов. Отец считает вполне нормальным, что он идет напролом и таким образом в какой-то степени посягает на нашу собственность. Мама всегда поражается редкостному пониманию нанимателей Мориса и бросает грубые намеки по поводу того, как обрученные проводят время на самом деле, когда остаются одни в квартире. Уже не единожды Сюзанна приходила в бешенство от поведения матери и ее едких комментариев. Во всяком случае, когда наши влюбленные полагают, что находятся вне постороннего наблюдения, Морис проскальзывает в комнату Сюзанны. Я видела их. Снаружи есть пожарная лестница, огибающая верхний этаж квартиры на уровне балкона, проходя как раз рядом с окном моей сестры.
Конечно, Сюзанна не задергивала шторы — она вообще никогда ничего тщательно не делает, — и я могла незамеченной взбираться на пожарную лестницу и вытягивать шею, чтобы разглядеть их лежащими на кровати. Она снимала юбку и панталоны, а он пялился на ее сокровенные места и гладил их. Она постанывала, и я прекрасно понимала отчего — ведь я сама порой в постели вот так же играла, лаская себя своей рукой. Он расстегивал ширинку брюк, и я уже не могла четко разглядеть ни его, ни, конечно же, его половой член. Я только различала контуры того, что выглядело с моей точки наблюдения как волосы на лобке. Я почти наверняка догадывалась, что они там внизу спорили: Морис пытался овладеть Сюзанной. Она же не сдавалась и просила его уйти. Ясно, что она опасалась, как бы кто-либо из домашних не вошел в комнату в самый неподходящий момент.
Я бывала разочарована, ведь мне так хотелось наконец-то абсолютно точно узнать, как мужчина и женщина занимаются любовью. Теоретически все казалось простым. Но я совсем не понимала, почему тот факт, что мужчина прижимает женщину, должен вызывать у обоих более сильные чувства, нежели те, которые возникают у меня ночью, когда я играю с собой перед сном? Очевидно, это действительно были значительно более острые ощущения, ведь каждому хотелось бы этим заниматься. Если же нет, тогда им не бывать в высшей степени счастливыми, совсем как мне, даже с моими восхитительными ночными исследовательскими манипуляциями, бессвязными мечтами и смутными видениями.