Я снова посмотрела на экран, где повторялась запись драки. Скорчив гримасу, я махнула рукой и выключила ее.
– Хорошо, пока оставим это, но, пожалуйста, держите меня в курсе.
– Конечно, мэм, – Альба кивнула.
* * *
Прошел остаток дня и следующее утро, пока меня снова не охватила жажда деятельности. После обеда мы со Стасей попытались разобрать кабинет отца. Она предложила сделать это сама, но я чувствовала, что должна принять участие.
– Я все проветрила и закрыла ставни, ваше величество.
Я кивнула и сделала шаг прямиком в прошлое.
– Мама заперла кабинет, когда он умер. Здесь двадцать лет ни к чему не прикасались.
Старый стол и полки были накрыты чехлами от пыли, но пол она покрыла толстым слоем. В пыли виднелись отпечатки ног.
При виде массивного папиного стола из светлого дерева в пятнах грязи у меня перехватило дыхание.
– Я сидела вот тут, – я коснулась края стола слева от тяжелого кожаного кресла, – и перечисляла ему планеты Империи, пока он работал. Я вспомнила все, и тогда он повел меня на пляж.
Голос у меня дрогнул, и я села в папино кресло и потянулась к старомодной фотографии в тяжелой деревянной рамке.
Отец – моложе, чем я сейчас, – улыбался и обнимал за плечи двоих парней. Его лучшие друзья, с которыми он вместе учился в академии. Я никак не могла вспомнить их имена. Оба погибли в аварии перед самым началом войны.
– За день до его смерти я сидела здесь и готовилась к экзамену для поступления на флот, – продолжила я, возвращая фотографию на стол. – Он всегда предпочитал сидеть у камина. Мы собирались поговорить с мамой, чтобы она позволила мне начать учиться раньше срока.
«Хейли, детка, уходи», – папин голос был еле слышен по смати, а его кровь стекала по моим рукам.
«Я тебя не брошу», – я сжала его ладонь.
«Я не хочу, чтобы ты это видела. Иди. Люблю тебя».
«И я тебя люблю», – ответила я мысленно, не доверяя собственному голосу. Мои телохранители увели меня прочь.
– Ваше величество, вы в порядке?
Я вытерла глаза и заставила себя улыбнуться.
– Уф-ф… Стася, оставим мебель и книги. Остальное упакуй и отправь на хранение.
– Да, мэм.
* * *
Когда мы закончили с уборкой, я села за стол почитать сводки. Но к вечеру мне снова стало неуютно, и я бродила по кабинету, пока Зин тихо стоял у дверей.
На стену транслировались новости – бесконечный повтор известий о бунте, который время от времени прерывался информацией о суде над генералом Праджапати. В зал суда пресса не допускалась, но это им совершенно не мешало. Вина генерала ни у кого не вызывала сомнений – она призналась слишком во многом. Но при этом ее любили, а работа ее никогда не вызывала нареканий. Народ уже требовал королевского помилования.