Сделав небольшой глоток, он откинулся на спинку стула. Ему приятно было расслабиться по завершении. Приглашающие движения танцующих напомнили ему, как Марша Макги покачивалась в такт музыке у себя в квартире. До того.
Ему вспомнилось ее лицо – и как менялись его выражения. Сначала, когда он начал ее бить, она отреагировала приливом страсти, но потом, когда поняла, что сила его ударов перешла за границы похотливой причуды, ее глаза испуганно округлились. И, наконец, когда он ударил ее сжатым кулаком, – боль, ужас и полная беспомощность: она была обнажена, придавлена его телом – и он был в ней. Она начала кричать, но он почти сразу же перерезал ей горло и оборвал ее жизнь.
Завершив свой кровавый ритуал, он вымылся в старенькой ванной Марши, а потом ушел из квартирки и взял такси до Рашен-Хилл. По выясненному адресу он нашел квартиру Эми Роббинс и вскрыл замок на ее двери. К его изумлению, ее там не оказалось: он предполагал, что работающая девушка должна была лечь спать рано, чтобы отдохнуть перед трудовым днем. Он ошибся. Сначала он собрался дождаться ее возвращения, но потом начал нервничать. А что, если она вообще не придет домой? Учитывая позднее время, такое было вполне возможно. Действительно, скорее всего она прямо сейчас где-то с кем-то совокупляется, если вспомнить про аморальность этих современных женщин.
Тогда он удалился так же незаметно, как и пришел, спокойно сознавая, что время на его стороне. Эми Роббинс нет дома – ну и что? Он вернется следующей ночью.
После этого он направился в Норт-Бич – и обнаружил клуб «Бал зеленого света».
Музыка смолкла, танцевавшие вернулись за свои столики. Церемониймейстер произнес в микрофон:
– Леди и джентльмены, «Бал зеленого света» с гордостью вам представляет: впервые в Сан-Франциско, «Убийцы домашних животных»!
Под жидкие вежливые аплодисменты занавес раздвинулся, открывая группу худых высоких музыкантов в черных одеждах, с густо забеленными лицами и лиловыми губами. На подставке за их спинами стояла серебряная клетка. В ней находилась блондинка в струящемся платье-сорочке. Стивенсон заинтересованно подался вперед.
Группа начала со сложной оратории под названием «Блюз кровавой лихорадки». Зал сотрясали децибелы из громадных усилителей. Лучи прожекторов вспыхивали и сияли. Стивенсон был заворожен: ему показалось, что сам сатана был бы рад явиться на эту сцену.
На середине композиции один из певцов выпустил женщину из клетки и начал водить на поводке. Другие музыканты толкали ее, выкрикивали в ее адрес ругательства. Некоторые даже отвешивали ей пощечины. В финале они сорвали с нее платье, связали, а потом обильно полили алой жидкостью (Стивенсону хотелось надеяться, что это настоящая кровь).